Большой погром
Шрифт:
— Откуда она у вас?
— Трофей. Взяли в Волегоще. Вы обратили внимание, с какой точностью на этой карте обозначены реки, дороги, линия берега и города?
— Обратил.
— Вот. А мы говорим, что язычники варвары. Как минимум, они равным нам, и не стоит недооценивать противника. Впрочем, все равно они погибнут или станут нашими рабами.
Император в очередной раз погладил бороду и продолжил:
— Для начала, ваше преосвященство, кратко про обстановку на полях сражений, — император стал пальцем водить по карте. — В землях бодричей и лютичей сопротивление язычников практически сломлено. Осталось несколько крепостей, а в лесах десятки разрозненных групп, которые прячутся от наших егерей.
Фридрих замолчал и посмотрел на кардинала. В его взгляде было самодовольство, и Брейкспир сказал:
— Не томите. Что вы придумали?
— Проезжая по нашему лагерю вы видели лодки, которые строятся и свозятся из рыбацких деревень?
— Видел. А еще я заметил, что они перетаскиваются к Одре.
— Так и есть. Язычники это тоже замечают и укрепляются в мысли, что готовится переправа на правый берег. Они хотят помешать мне и на реке появились вражеские драккары, шнеккеры и прочие суда. Но моя цель — Руян. Лодки, которые днем везут на восток, под покровом тьмы возвращаются обратно в лагерь возле Каменца и прячутся в прибрежных лесах. Охрана самая лучшая и заминка в одном, не хватало мастеров. Я вызвал корабелов из Гамбурга. Они прибыли и подготовка к высадке десанта закончится быстрее. Еще пять — шесть дней и все будет готово. После чего я высажу на Руян двадцать тысяч воинов и ударю в самое сердце язычников. Венеды не успеют и не смогут меня остановить, а я стремительным броском пройду через остров и атакую Аркону. Боевой дух противника будет подорван и дальше придется только добивать непокорных. Как вам мой план?
— Мне нравится. Напоминает высадку Юлия Цезаря в Британии. И как только вы овладеете Руяном, непременно в войну вступят датчане.
— Я тоже на это надеюсь. Но трусость датского короля и его ярлов, не прощу. Как только покончим с венедами, придется присоединить Данию к Священной Римской империи. Так мне будет спокойней.
— Обсудим это после победы.
— Разумеется.
Император и кардинал расстались через час. Каждый был доволен тем, что услышал от собеседника, и Фридрих лично проводил будущего папу римского к карете.
Николас Брейкспир, не задерживаясь, под охраной тамплиеров отправился обратно в Италию. Путь долгий и небезопасный, с многочисленными подменами лошадей, но ему следовало поторапливаться. А император, глядя вслед его карете, улыбался. Настроение у него было самое благодушное, но неожиданно по коже пробежал мороз, словно кто-то из тех людей, кто рядом, задумал недоброе.
"В чем причина?" — взгляд императора скользнул по лагерю.
Ничего подозрительного, привычная суета.
"Показалось", — подумал Фридрих Барбаросса, еще раз осмотрелся и вернулся в шатер. После чего он написал несколько писем и велел подать обед.
Валентин Кедрин увидел, как император Священной Римской империи скрылся в шатре и отвернулся.
Он прибыл в лагерь крестоносцев вчера, с очередным обозом, к которому присоединился на стоянке возле разрушенного крестоносцами Дубина, и его приняли за своего. Убийца выглядел как бывалый наемник, немолодой бородатый мужик в кожаной броне. При оружии, с парой монет в поясе, заплечным мешком и массивным серебряным крестом на шее. Человек без родины и флага. Таких людей среди крестоносцев хватало, и кого только не было. В большинстве,
Чутье волка вело Кедрина к цели и вот он рядом с тем человеком, которого должен убить. Можно было отказаться от опасного задания — Вадим дал ему свободу выбора. Но Валентин понимал, что его ученики не смогут убить императора. Точнее, смогут — шансы есть всегда. Особенно если убийцы не дорожат жизнью, как германские фанатики из ордена Немецкого Дома или вароги. Однако учитель хотел, чтобы они жили. Слишком много сил дак вложил в их воспитание. В варогах, как и в родных детях, Валентин видел свое продолжение. По этой причине и взялся за опасное дело. Ведь в себе он не сомневался, и умирать не собирался.
Медлить нельзя. С этим Валентин определился сразу. Император что-то готовил, судя по всему, морской десант в тыл венедов. Значит, умереть он должен в ближайшие дни. Лучше, если сегодня ночью. Прорыв к шатру невозможен и тайное проникновение может провалиться, ибо Фридриха охраняет сотня рыцарей и отряд телохранителей. Готовить засаду бесполезно, если император покидал лагерь, он мог выехать по любой дороге. Его нужно выманить в определенное место, а еще можно отвлечь охрану. Но как это сделать? Кедрин знал много способов. Однако следовало выбрать один. Самый простой. Поскольку на сложный не было времени.
Кедрин прошелся по лесному лагерю крестоносцев и сделал вокруг императорского шатра большой круг. Близко не подойдешь, охрана наблюдала за всеми и окликала каждого незнакомца. Изучая подходы, пару раз Валентин останавливался и беседовал с германскими воинами, а затем он вернулся к обозникам и присел у костра. У него не было командира, и никто ему не приказывал. Вокруг хаос, лагерь жил привычной жизнью и шло постоянное движение людей. Кто-то приходил и уходил. Стучали в лесу молотки, падали срубленные деревья и перекликались воины. Мчались гонцы, и невдалеке от убийцы группа кряжистых мужиков помогала уставшим лошадям вытаскивать из ямы обтянутый серым полотном большой фургон.
Взгляд Кедрина скользнул по лагерю, остановился на фургоне, который все-таки вытащили из ямы, и он усмехнулся. План созрел, и осталось его осуществить, но для этого следовало дождаться ночи.
Забравшись под ближайшую телегу, Валентин завернулся в плащ и задремал. Несколько часов его никто не тревожил и только вечером убийцу окликнули:
— Эй, наемник, проснись!
Повернувшись набок, Кедрин посмотрел на того, кто его окликнул. Рядом с телегой стоял старшина обозников, грузный старик по имени Михель. Рано утром Валентин сказал ему, что будет искать свой отряд, от которого отбился, и теперь следовало отчитаться.
— Чего, старшина? — не торопясь, Валентин выбрался из-под телеги.
Михель слегка нахмурился и спросил:
— Нашел своих друзей?
— Они к Одре направились.
— И что теперь? С нами останешься или дальше пойдешь?
Валентин пожал плечами:
— Мне все равно. Если возьмешь к себе, останусь. У вас хорошо, люди простые и сытно.
— Ты наши правила знаешь, — старшина понизил голос до полушепота и заулыбался. — В общий котел четверть от всего, что добыл. Я старший и со мной не спорят. Что скажу, сделаешь. Принимаешь условия?