Большой провал, Раскрытые секреты британской разведки MI-6

Томлинсон Ричард

Закатав штанину, я отцепил импровизированное взрывное устройство от ноги и палкой, поднятой из воды, стал выкапывать в речном песке лунку для самодельной бомбы, затем рывком содрал с отверстия в трубке, просверленного точно под запал, липкую ленту. Последний взгляд вокруг. Нет, зрителей не видно.

Я поднес зажигалку "Зиппо" к импровизированному шнуру и высек огонь. Шнур зашипел. Несколько секунд я смотрел на него, потом помчался прочь. Времени было достаточно, чтобы добежать до поваленного вяза, прежде чем "бомба" взорвется, мощным гулом оглашая округу. Грохота было больше, чем я ожидал. Из камышовых зарослей на илистом берегу вспорхнула семья напуганных уток, беспечно ворковавшие вяхири внезапно замолчали.

Едва грохочущее эхо откатилось от склонов

долины, я осторожно высунулся из своего укрытия, чтобы увидеть последствия взрыва. Пыль еще не осела, но мост стоял на месте. Я довольно улыбнулся. Бесспорно, это был лучший из взрывов, произведенных мною за лето, и отличное развлечение для тринадцатилетнего подростка. Быстрым шагом я направился домой, молясь про себя, чтобы ворчливый почтмейстер не схватил меня за шиворот, когда я буду проходить мимо его дома.

x x x

Мой отец, выходец из семьи ланкаширских фермеров, познакомился с моей матерью во время учебы в Ньюкаслском университете, где он изучал сельское хозяйство. В 1962 году вместе с сыном Мэтью, которому тогда еще не исполнилось и года, родители эмигрировали в Новую Зеландию. Они поселились в Гамильтоне на острове Северный, где отец устроился на работу консультантом в Министерстве сельского хозяйства Новой Зеландии. Вскоре после их приезда, в 1963 году, родился я, а в 1964 году - Джонатан, мой младший брат. Молодой семье с маленькими детьми в Новой Зеландии, мирной стране с чудесным климатом и обширными пространствами, было обеспечено идиллическое существование, и отец мечтал остаться там навсегда, но мать хотела, чтобы мы получили образование в Англии.

По возвращении на родину в 1968 году отец нашел работу консультанта по вопросам сельского хозяйства в районе, в то время называвшемся графством Камберленд. Родители приступили к поискам постоянного жилья и в одной из деревень в нескольких милях от Пенрита наткнулись на старый каретный сарай. Строение было скромных размеров и в плохом состоянии, но оно находилось в огромном саду с просторными надворными постройками. Матери понравился большой сад, который она сочла отличной игровой площадкой для трех своих юных сыновей. Отец, обожавший мастерить и строить своими руками, рассматривал усадьбу как полигон для приложения своих талантов. Они собрали все деньги, какие имели, заложили все что можно, и вскоре после моего пятого дня рождения мы переехали в этот дом. Мать пошла работать учителем биологии в среднюю школу Пенрита.

На первых порах мы с братьями посещали местную начальную школу, но потом родители решили, что средние школы в районе не дают должного образования. Мэтью, старший из детей, сдал вступительные экзамены в частную школу и был принят на обучение с правом получения стипендии в "Барнард-Касл", привилегированную частную среднюю школу возле Дарема в северо-восточной Англии. Учиться там он начал в 1972 году, а через год в "Барнард-Касл" поступил и я, тоже на правах стипендиата. Спустя два года к нам присоединился Джонатан. Хотя учились мы и бесплатно, родителям все равно ежегодно приходилось отчислять за нас школе определенную сумму, что было весьма накладно для семейного бюджета. Кроме того, определив нас в "Барнард-Касл", они жертвовали не только деньгами, но и душевным спокойствием, поскольку мы все трое ненавидели свою школу.

В "Барнард-Касл" большое внимание уделялось спорту, в частности, регби. Будучи учеником младших классов, я несколько раз входил в школьные команды по регби и плаванию, но позже утратил интерес к спорту. Наша частная школа исповедовала строгий режим, что у многих учеников вызывало недовольство. Каждый пункт распорядка дня обозначался звонками - занятия в классах, прием пищи, подготовка домашних заданий, приготовление ко сну, отбой, посещение часовни.

Жизнь под диктовку. Приятные моменты там тоже были, но главные впечатления, вынесенные мною из "Барнард-Касл", - это холод, голод и скука. Особенно утомляли службы в часовне, которую в будни мы посещали один раз в день, а по воскресеньям - дважды.

Пережить все это помогали каникулы, особенно летние. Через деревню протекала

речка Идеи. Я часами торчал на мосту с местными мальчишками, вырезая свои инициалы на парапете, или гонял на велосипеде. Летом после обеда мы подолгу резвились в реке - купались, перебирались через пороги на старых автомобильных баллонах. Меня интересовала техника, и я много времени проводил в мастерской отца, размещавшейся в большом сарае возле нашего дома, где с удовольствием возился с его инструментами, каждый раз вымазываясь до неузнаваемости. Из металлолома и мотора от старого черпакового подъемника фирмы "Бригз энд Стрэттон", вызволенного с соседней фермы, мы соорудили коляску, которой мучили газон - детище матери. К коляске мы присоединили старый мотороллер "Ламбретта", тоже немедленно разобранный на части и переделанный. В саду хватало места только на то, чтобы запускать его на третьей скорости, поэтому однажды, когда родителей не было дома, я выкатил свое изобретение на деревенскую дорогу с намерением испытать его полную мощность. В результате я едва не врезался в автомобиль ворчливого почтмейстера, за что тот несколько лет злился на меня.

Школа нечасто дарила мне радость, но тем не менее я занимался упорно, старательно и заработал стипендию Кембриджского университета, где собирался изучать инженерное дело. По окончании школы у меня выдался свободный год, который я провел в Южной Африке, работая на компанию "Де Бирс", куда меня устроил брат отца - научный сотрудник фирмы, занимающейся добычей и обработкой алмазов. Чистое, синее небо, бескрайние просторы африканских высокогорных степей, хорошая пища и вино явились приятным разнообразием для ученика "Барнард-Касл", воспитанного в спартанских условиях. На инженерный факультет Кембриджского университета набирались студенты, владевшие навыками рабочих профессий, - это было одно из главных требований к поступающим, поэтому первые несколько месяцев на службе в "Де Бирс" я осваивал токарный станок и сварочный аппарат. Потом мне поручили интересный проект.

Природные алмазы образуются в земной коре из чистого углерода под воздействием высокого давления при высокой температуре. Сотрудники "Де Бирс" выдвинули теорию получения алмазов искусственным путем при взрывах под действием возникающих на мгновение требуемых температуры и давления. Мне поручили провести необходимые исследования. Несколько месяцев я с удовольствием проектировал и конструировал бомбы из пластиковой взрывчатки, одна другой мощнее, с сердечником из измельченного углерода. С помощью южноафриканских военных специалистов мы взрывали их на подступах к Йоханнесбургу. Шуму было много. Возможно, в результате взрывов и образовалось несколько алмазов, но в огромных воронках от взорванных бомб мы не нашли ни одного.

Летом 1981 года я покинул Южную Африку. Уезжать не хотелось, но впереди меня ждал Кембридж.

ГЛАВА 2.

ПОДГОТОВКА.

Пятница, 8 июня 1984 г.

Гонвилл-энд-Киз, Кембридж.

Завершилась жаркая майская неделя, заканчивались пьяные сборища, которые выпускники устраивали в саду, отмечая успешную сдачу выпускных экзаменов. Я только что покинул вечеринку студентов колледжа "Киз", на которой мой научный руководитель сообщил мне, что по итогам выпускных экзаменов по курсу авиационного машиностроения решением педсовета мне присужден диплом с отличием. Вечернее солнце, бросающее косые лучи на территорию "Гонвилла", усугубляло эффект чрезмерной дозы довольно крепкого "Пимза". Меня клонило в сон, и я решил вернуться в свою комнату.

– Томлинсон?
– окликнул меня кто-то.
– Вы ведь Томлинсон, верно? Я обернулся и увидел доктора Кристофера Пилчарда, наставника по курсу юриспруденции. Он обращался ко мне из открытого окна своего кабинета на первом этаже. Его лицо было мне знакомо, но мы никогда не общались, и потому меня удивило, что ему известна моя фамилия. В колледже Пилчарда узнавали по рыжему парику, который он не снимал с тех пор, как облысел, - последствие велосипедной аварии, случившейся много лет назад. Будучи слегка навеселе, я с трудом удержался от соблазна пощупать его искусственные волосы.