Большой провал, Раскрытые секреты британской разведки MI-6

Томлинсон Ричард

– Хелло, как поживаете?
– приветствовал он меня.
– Я действительно очень огорчен тем, что случилось с вами. Услышав об этом, я тут же ринулся в департамент кадров убеждать Диммока, что он совершил ошибку, но он ничего не слушал, - со злостью рассказывал Бэджер.

– Они погубили операцию BELLHOP, - продолжал он.

– Без вас у нас не было иного выбора, как только отказаться от ее проведения, как раз когда произошел большой прорыв. Вчера Кидди звонила Фахду.
– Бэджер с раздражением бросил сигаретный окурок.
– Диммок сказал мне нечто очень странное, - добавил Бэджер.
– Он заявил, что они не заинтересованы в том, чтобы иметь на службе потенциального Олдриджа Эймса.

– Что? Эймса связывают со мной?

– Я не знаю, - сочувственно ответил Бэджер.
– Он ничего не объяснил.

Мы поговорили еще несколько минут, я с трудом сдерживал слезы, поэтому попрощался с Бэджером и в последний

раз отметил свой уход из офиса разведслужбы.

Эймс - это офицер ЦРУ, недавно арестованный в Америке и приговоренный судом к пожизненному заключению за неоднократную передачу секретных сведений российским разведчикам. Он делал это на протяжении ряда лет и получил за свои услуги несколько миллионов долларов. Тогда я еще не знал, означала ли реплика Диммока, что я был потенциальным предателем, но в любом случае его слова были чрезвычайно неприятны и не соответствовали этике профессии.

x x x

После увольнения департамент кадров выдал мне жалованье за три месяца. Они рассчитывали, что я соглашусь со своим увольнением, определюсь с новой профессией и подыщу подходящую работу. Я должен был платить по закладной, у меня были другие финансовые обязательства и при этом никаких идей относительно выбора новой профессии. Даже если бы я послушался их совета и согласился на абсолютно бесперспективную работу в банке Сити, это означало бы начинать карьеру с самого низа в незнакомом и неинтересном деле, да еще со значительно меньшим жалованьем. Я бы смирился, если бы меня уволили заслуженно, но это было не так. Узнать, что стояло за моим увольнением, я мог единственным путем: добиться независимого расследования законности действий МИ-6, а это означало, что мне надо обращаться в суд по трудовым спорам. Порывшись в телефонном справочнике, я нашел небольшую адвокатскую контору "Бахси и партнеры", в северной части Лондона. Она специализировалась на трудовых спорах и рекламировала свою деятельность девизом "нет выигрыша нет гонорара". Такое обещание привлекло меня, поскольку мои скромные сбережения не позволяли нанять адвокатов. Меня позабавило, что все партнеры конторы носили имена на языке фарси. Я мысленно улыбнулся, вообразив, как Диммок получает запрос от иранского адвоката. Я немедленно позвонил адвокатам, и мы условились о встрече. Через два дня "Бахси и партнеры" направили в МИ-6 предварительное уведомление с запросом о предоставлении копий всех бумаг, касающихся меня. Я не ошибся в реакции Диммока на запрос, он позвонил мне домой и сказал:

– Мы не можем допустить, чтобы вы потащили нас в суд. У нас имеется судебное заведение на Флит-стрит, - почти жалобно произнес он.
– Почему бы вам не заглянуть туда и не разыскать там чиновника по трудоустройству PD/PROSPECT, у него тесные связи с банками Сити.

– Я уже говорил вам, что у меня нет ни малейшего желания работать в этом чертовом Сити, - раздраженно ответил я.
– Ваши ублюдки уволили меня незаконно, и теперь я вправе судиться с вами в суде по трудовым спорам.

Диммок с негодованием бросил трубку.

Спустя несколько дней он прислал мне письмо, начинающееся словами: "Уважаемый мистер Томлинсон" вместо "Дорогой Ричард". Я решил, что они прослушивают мой телефон, поскольку Диммок попросил меня поменять адвокатскую контору на "более респектабельную" и предлагал оплатить мои судебные издержки. На первый взгляд казалось, что это вполне искреннее предложение, но это только на первый взгляд. Нетипичное великодушие департамента кадров неизбежно преследовало глубоко спрятанные цели. Полистав еще раз телефонную книгу в поисках дорогостоящих компаний, я нашел респектабельную фирму Герберта Смита в Сити. Расторопная секретарша в приемной связала меня с Джоном Фарром, партнером конторы, знатоком трудового права. В течение следующих нескольких недель мы составили подробное заявление в суд по трудовым спорам и представили его в судебный центр в Норидже. Мой последний чек из МИ-6 за август пришел по почте спустя несколько дней. Заявление в суде рассматривается через три-четыре месяца после его подачи, поэтому я должен был просуществовать в этот промежуток времени на мои ограниченные сбережения, но я не особо переживал по этому поводу. Дела, касающиеся несправедливого увольнения, рассматриваются в открытых заседаниях и, когда я наверняка выиграю дело, МИ-6 заставят выплатить мне полностью всю сумму за вынужденный прогул.

Мой оптимизм был наивным и держался недолго. Спустя неделю после представления заявления в суд мне домой позвонил Фарр и предложил встретиться в его офисе вблизи станции "Ливерпуль-стрит".

– Дело приобретает интересный оборот, - сказал он.
– Они использовали Сертификат иммунитета общественных интересов, чтобы не дать хода вашему заявлению.

– Как!
– в сердцах воскликнул я.
– Как, черт побери, они могут объяснить это?

Сертификаты PII относятся к юридическим

документам, которые МИ-6 время от времени использует в затруднительных правовых ситуациях. В последний раз они применили его, чтобы прикрыть неудачную попытку погасить скандал, связанный с Мэтриксом Черчиллем и Астрой. Сертификаты, которые по заявке выдает министр иностранных дел, разрешают разведслужбе блокировать передачу в суд любых документов под предлогом, что они могут "нанести урон национальной безопасности". Фарр объяснил, что накануне к нему пришли три судебных чиновника из службы специальных расследований (SIS), которые занимаются сертификатами РП и серьезно предупредили, что любое разбирательство моего дела в суде, даже в закрытом заседании без допуска публики на галерею, "нанесет серьезный ущерб национальной безопасности" и что они "вынуждены послать запрос министру иностранных дел Малкольму Рифкинду на выписку сертификата PII. Это была беспардонная и трусливая ложь. В моем личном деле не содержалось никаких секретных бумаг. Рассмотрение обстоятельств моего увольнения ответственными юристами в закрытом судебном заседании без журналистов и без публики никоим образом не могло представлять угрозу национальной безопасности. Действительная причина, почему МИ-6 решила получить сертификат PII в том, что они знали, что проиграют дело. Нелепые выдумки Диммока, объясняющие мое увольнение, и тот факт, что я требовал изложить причины увольнения в письменном виде, вызвали бы откровенный смех в суде. Ядовитого Карлика обязали бы признать бесчестным его утверждение, что я поставил работу под угрозу срыва, а МИ-6 заставили бы пойти на затруднительные для них уступки. Я проклинал Малкольма Рифкинда за его бесхребетность.

Я расстался с Фарром с чувством глубокого отвращения к МИ-6, моя решимость бороться с нею не ослабела, но теперь к ней примешивалась все возрастающая злость. Кроме того, представители МИ-6 объявили Фарру, что они больше не станут платить ему гонорары, после того как он представил первый счет на сумму 19 тысяч фунтов стерлингов, поэтому мне пришлось подыскивать другого адвоката. IONЕС как-то приглашала лектора из МИ-5. С насмешками он рассказывал об активности "Свободы" - лоббистской группы борцов за гражданские права, обосновавшейся в юго-восточной части Лондона. Среди других дел они вели кампанию против чрезмерной государственной секретности, отсутствия отчетности разведывательных служб и злоупотребления сертификатами PII для прикрытия неразберихи во властных структурах. Их главный юрист Джон Уэдхэм согласился встретиться со мной после моего возбужденного разговора с ним из телефонной будки. С некоторым трепетом я постучал в дверь обветшалого дома по Табард-стрит, 21.

– Юридического средства защиты ваших прав не существует, можно лишь апеллировать к суду разведывательной службы (IST), - разъяснял мне Уэдхэм за чашкой чая.
– Это судейская коллегия из трех старших судей, которая наделена правом рассматривать законность действий МИ-6.

Коллегия была учреждена вскоре после открытого процесса в 1992 году, чтобы наделить МИ-6 символической подотчетностью перед общественностью. Теоретически считалось, что любой гражданин может приносить жалобу на незаконные действия МИ-6, а коллегия обязана рассмотреть его жалобу. Но в законе о ее работе было столь много запретов и уверток, что МИ-6 одно время получила даже право назначать членов этого суда.

– Они могут согласиться расследовать дело о незаконном увольнении, скептически пояснил Уэдхэм, - но ваши шансы на выигрыш равны нулю, как бы ни были вы правы. Судьи никогда еще не решили ни одного дела в пользу истца.

Тем не менее эта коллегия представлялась мне единственным средством защиты моих прав, поэтому я обратился туда, несмотря на пессимизм Уэдхэма. Я даже не ожидал, что IST пригласит меня на беседу и назначит встречу в здании Центрального уголовного суда в Лондоне. Это случилось в конце октября. Коллегия в составе судей по рассмотрению апелляций: лорда-судьи Симона Брауна, шотландского шерифа и старшего юрисконсульта импозантно восседала за массивным высоким столом, где лежали толстые досье, вероятно документы, предоставленные МИ-6 в свою защиту. Судебный секретарь предложил мне занять место за столом, стоящим на почтительном расстоянии от стола коллегии. Первым выступил председатель коллегии лорд-судья Браун и разъяснил право коллегии на рассмотрение дела, подчеркнув понимание его сути. Через несколько минут слово предоставили мне.

– Могу ли я получить заверения в том, что вы будете принимать решение лишь на основе документов, с которыми я лично ознакомился?
– спросил я, помня наставления Уэдхэма. Лорд-судья Симон Браун немного поразмышлял, прежде чем ответить.

– Вообще-то здесь лежат бумаги, которых вы не видели и не увидите, - с важным видом признался он, указав на толстую стопку бумаг, на основе которых они будут принимать решение. Он находился в явном замешательстве, нарушив основополагающий юридический принцип.