Большой прыжок
Шрифт:
Снова поднялся гул голосов, и все перекрыл пронзительный негодующий крик Салли Кохран. Старый Джон поднял руку.
— Тихо, — сказал он. — Все тихо! Он взглянул в лицо Комину очень яркими, очень твердыми и очень безжалостными глазами. — Вы оплатите ваше желание, Комин. Плата высока.
— Да.
В комнате стало совершенно тихо. Отчетливо послышалось щелканье браслетов, когда Салли Кохран подалась вперед. И все подались вперед, уставившись на Комина и старика, ловя каждое их слово.
Джон сказал:
— Баллантайн заговорил перед
— Заговорил.
— Но что он сказал, Комин? Что? Трансурановых недостаточно. — Джон выпрямился в кресле. — И не пытайтесь шантажировать меня, Комин. Не угрожайте мне Торговым Союзом или кем бы то ни было. Вы на Луне в стеклянном пузыре и никуда не убежите. Вы понимаете это? Вы здесь пробудете столько, сколько мне нужно, и ни с кем не сумеете переговорить. Это место уже служило для подобных вещей прежде. Теперь продолжайте.
В комнате стояла тишина — тишина затаенного дыхания, покрасневших, внимательных лиц. Ладони Комина вспотели. Он шел по тонкой проволоке, и было достаточно одного неверного шага.
— Да, — медленно сказал он, — трансурановых недостаточно. Об этом вы узнали из клеток тела Баллантайна. Но есть кое-что еще.
Молчание. Он в кольце взглядов, пылающих и голодных, нетерпеливых и жестоких.
— Пауль Роджерс был жив, когда Баллантайн расстался с ним. Думаю, остальные могут быть живы тоже. Он умолял Пауля не покидать его, говорил, что не может вернуться один.
Старик облизнул тонкие губы.
— Значит, он делал попытку. Мы поняли, что он садился, когда обнаружили в его теле трансурановые элементы. Дальше, дальше!
— Звук дрели, которой сверлили дверь, я думаю, привел Баллантайна в сознание. Этот звук заставил его вспомнить другое. Он заговорил о выходе… там, должно быть, ад. И затем…
Комин содрогнулся, вспомнив голос Баллантайна, его лицо и взгляд.
— Кто-то или что-то звало Пауля, и Баллантайн умолял его не слушать.
Джон хрипло спросил:
— Кто? Что?
— Что-то, что он назвал трансуранидами. Он боялся их. Я думаю, остальные ушли к ним, и Пауль, уходил тоже. Баллантайн боялся их. Он закричал.
— И это было все, — сказал Джон. Глаза его подернулись странной пленкой, как полупрозрачной оконной занавеской. — Он кричал, пока не умер.
Голос Комина был совершенно естественным, когда он сказал:
— О, нет. Это еще не все.
Молчание. Он ждал. Джон ждал. Комину казалось, что его сердце стучит громко, как литавры. Он был уверен, что все навостренные уши Кохранов слышат этот звук и знают, что он лжет. Внезапно он возненавидел их личной ненавистью. Они были слишком большие, слишком сильные, слишком самоуверенные. Они хотели слишком многого. Даже если бы в этот момент они узнали, что Пауль Роджерс и все остальные мертвы и им ничем нельзя помочь, он продолжал бы войну с Кохранами, только чтобы нарушить их планы. Они слишком уж хорошо использовали других людей.
И он был уверен, что один из них пытался убить его.
Джон ждал.
Комин усмехнулся.
— Остальное
Стенли взорвался.
— Блеф! Наглый глупый блеф. Велите ему убраться ко всем чертям.
Дядя Джордж что-то сердито заговорил, и Питер тоже попытался вставить слово, но старик успокоил их одним жестом.
— Минутку. — Его глаза остановились на лице Комина. — Минутку, это надо обдумать. Если он не блефует, то может быть очень ценен. Если он сказал правду, то, может быть, лучше взять его в экспедицию.
Все задумались. Казалось, это всем понравилось. Всем, кроме Стенли.
Комин взглянул на Джона и тихо сказал:
— Вы исповедуете древнее «или-или»?
Джон хихикнул.
— Хотите вы или нет полететь к звезде Барнарда?
Комин процедил сквозь зубы:
— Да, я покупаю полет.
— Тогда, — сказал Джон, — вы сейчас не вернетесь на Землю. — Он оглядел всех присутствующих. — Это касается всех вас, кроме Джорджа. Все вы останетесь здесь, на Луне, пока не улетит второй корабль.
Стенли запротестовал.
— Но как же суды? Союз и «Межпланетное» уже распускают антимонии насчет своих прав на двигатель. Если они заставят нас присоединиться…
— Не заставят, — сказал Джон. — Джордж и наши законники смогут удержать их. Питер, можешь начинать. Ты будешь отвечать за все. — Старик устало прикрыл глаза. — Теперь все могут быть свободны. Я устал.
Комин вышел с остальными в большой холл. Их отпустили, подумал он, как школьников.
Но остальные не уделяли ему внимания. Они разговаривали повышенными голосами. Стенли все еще возражал, тетя Салли пронзительно жаловалась, пока властный голос Питера Кохрана не оборвал шум.
— Нам лучше бы заняться делом. Поскольку работы будут вестись здесь, нам нужен полный парк обслуживающих машин и технический персонал. Нильсон и Филдер могут справиться с этим. Вызовите их сюда, Билл.
— Но установить двигатель Баллантайна на новом корабле невозможно здесь… — начал Стенли.
Питер оборвал его.
— Это будет сделано. На одном из наших новых кораблей класса «Паллас». Здесь будут установлены шлюзы. Идемте, нужно браться за дело.
Комин повернулся и пошел от шумной спорящей группы. Он не обернулся, услышав, что Сидна зовет его. Сейчас с него было довольно Кохранов. Связавшись с Кохранами, он попал в нечто слишком большое для него. И теперь погряз в этом деле по уши.
Коридор был высокий и пустой, и пока он шел, слышалось эхо его шагов. Он мог идти куда хотел — через комнаты и залы, через террасы, окружающие пышно цветущие сады — но все же оставался под стеклянным колпаком на Луне. И смерть была за его плечами. Кто бы там ни был, он будет пытаться снова, он удвоит и утроит усилия, и Арч Комин с его длинным языком не доживет до того, чтобы увидеть звезду Барнарда.
А если доживет, чтобы добраться туда, его спросят: «Где планета Баллантайна?» Что он ответит?