Большой секс в маленьком городе
Шрифт:
Появившись из недр медсестры, Мальчики увидели тетю Долорес и сбежали вместе с остальной публикой. Но они по-прежнему были так захвачены пережитым, что им требовалось немедленно снять напряжение, или им грозил взрыв. Фруктовый рынок уже закрылся, так что оставалось только одно, и они, как настоящие бравые солдаты, отправились в Дом Низких Женщин.
Тетя Долорес наступала на нас с дядей Кеном, похлопывая крестом по ладони, как вдруг ее остановил отдаленный шум. Гул приблизился, раздался грохот топающих ног и треск ломающегося дерева, и в дверь ворвались Мальчики. Сзади за ними гнались две Низкие Женщины, а вот впереди у них ничего не было. Они лишились своих детородных органов. Во двор ввалилась толпа людей, Низкие Женщины протестовали против такого недостойного мужчины разложения, клиенты
Можно было подумать, что тетя Долорес окажется в своей стихии. Женщина, которая, если б ей дали лишний год жизни (больше, чем кто-нибудь когда-нибудь давал мне), успела бы пожалеть и об этом. Конечно, то, что ее сыновья лишились репродуктивных органов, было настоящей Горестью, которую она могла эксплуатировать со всем жаром и свойственным ей театральным талантом, верно? Однако, когда я обнаружил ее, она не билась головой об стену в приступе отчаяния. Она даже не била кого-нибудь другого головой об стену. К моему удивлению, она, прячась за Низкими Женщинами, на цыпочках кралась к двери, словно непрошеный гость, который пытается потихоньку смыться, не вмешиваясь в семейный скандал. Тогда до меня дошло, что она приложила руку к этому делу с исчезновением детородных органов. Несомненно, в нем усматривались все признаки типичного тетиного репертуара.
— До свидания, тетя Долорес! — весело крикнул я.
Низкие Женщины обернулись, тетя Долорес резко выпрямилась и пронзила меня тем ледяным взглядом, которым пользуются хищники, чтобы загипнотизировать мелкую дичь. При обычных обстоятельствах я бы рухнул под его тяжестью, но, когда меня отделяла от тети Долорес стена разъяренных Низких Женщин, я чувствовал в себе необычайную дерзость.
— Куда это ты направилась? — осведомились они. — Это же твои сыночки. И это их пипетки, тебе за них и отвечать. Давай-ка, разворачивай свой жирный филей и доставай из нас эти штуки.
Лица Мальчиков вытянулись до коленок. Они не только лишились своего мужского достоинства, так еще и наивысшие авторитеты высказались в том роде, что само это достоинство, дай бог вернуть его обратно, всего-навсего какие-то «пипетки».
— Пожалуй, придется идти к Джорджи Пухолу, — сказала тетя Долорес.
— При чем тут он? Он-то в нас ничего не засовывал.
— Так-то оно так, — сказала тетя Долорес, — только он наколдовал, чтобы они там и остались.
Снаружи творилось настоящее светопреставление, потому что еще семеро клиентов Низких Женщин пали жертвами проклятия тети Долорес. Мы отправились к дому Джорджи во главе рассерженной армии в составе из бушующих Низких Женщин, которых успокаивала Рада, и растерянных клиентов, которых успокаивали соседи, от всей души осыпая колкостями.
При нормальном некромантическом ходе вещей, сказал Джорджи, проклятие должно завершить свой определенный магический цикл до того, как начнется обряд изъятия. Но есть один способ провернуть это дело побыстрее. Мальчики безутешно завыли. Джорджи выказал редкую нечувствительность к их беде. Действие заклинания можно сократить, продолжал он, но в этот короткий путь нельзя пускаться легкомысленно. Неужели нельзя подождать, пока цикл завершится сам собою? А сколько нужно для естественного завершения цикла? Дней пять, сказал он. Громкий взрыд огласил рыночную площадь, когда отчаявшиеся жертвы представили себе эти пять дней простоя. Пять дней — это ровно на пять дней дольше, чем можно вытерпеть. Наши мужчины хотели получить назад свои пипетки, а Низкие Женщины хотели работать.
Есть одно средство, сказал Джорджи, прекращение гравитации. Жертвы должны снова соединиться. Он временно прекратит гравитацию. Если повезет, заблудшие органы отшвартуются и встанут на место. Однако он не может прекратить гравитацию только для заинтересованных сторон. Это повлияет на весь город.
Позвали мэра и Милостивого Бога Дональда. Несмотря на все свои обширные познания, Милостивый Бог Дональд в сердце свят и невинен как младенец и никогда по-настоящему не отдавал себе отчета в похотливости своей паствы. Ничто во время обучения не подготовило его к представшему перед ним зрелищу. Когда он услышал предложение Джорджи,
Когда Джорджи велел пострадавшим принять исходное положение, создалась некоторая неловкость, а потом случилась потасовка, потому что Мальчики, которым не терпелось внести коррективы в недавно услышанную неутешительную новость, предъявили претензии на чужие пипетки, но, как только вопрос собственности был решен, жертвы пристроились между ног своих товарок по несчастью, и Джорджи отошел на крыльцо своей хижины.
Первым признаком этого феноменального события было покалывание в кончиках пальцев и Легкое головокружение. Руки-ноги стали казаться не такими прочными, и, хотя мы оставались стоять на ногах, появилось ощущение невесомости. Мое сердце беспорядочно колотилось, а позвоночник как будто кололи маленькие иголочки. Окружающие казались чуть искаженными. Мы глуповато улыбались друг другу. И тут кто-то из детей поменьше потерял опору и взлетел над землей на несколько дюймов. Те, кто посмелей, захлопали руками, как птицы крыльями, и вскоре уже набрали высоту. Несмотря на свой вес, следующей взмыла в воздух Рада, ее внушительный корпус покачивался, всплывая вверх, и она хихикала. Потом дядя Кен вознесся над крышами, ликующе хохоча. Мой живот надулся, когда я, заваливаясь на бок, поднялся вверх, и мои щеки омыли нежданные слезы. Я чувствовал такую беззаботность, как будто все мои печали исчезли вместе с гравитацией.
Вскоре тела испуганных людей стали выскальзывать из окон и дверей. Толпа, взлетевшая над землей, зависнув в двадцати футах над рыночной площадью, постепенно набирала высоту. Все смеялись. Мэр, отъявленный взяточник, хихикал, держась за руки с ростовщиком Артуром Мартинесом и Низкой Женщиной, которая утягивала его все выше, выше и выше. Несколько солдат играли в чехарду и вопили от восторга, падая на воздух, как на подушку. Полицейские вытряхнули из карманов дневную выручку в виде незаконных поборов и с хохотом смотрели, как уплывает их барыш. Наблюдательные торговцы делали медлительные движения, как будто катались на коньках. Полные достоинства бизнесмены скакали и прыскали со смеху. Измученные заботами бабули крутили кувырки. Брошенные мужья плыли рука об руку с женами, с которыми за много лет не перекинулись ни словом. А молодые пары занимались ничем не стесненной любовью, освобожденные легкостью бытия.
Через двадцать минут в воздух поднялись все, кроме тети Долорес, которая решительно продолжала твердо стоять на земле и хмуро таращилась на завывающую от восторга толпу наверху. Она стояла, как пудинг, потерявший смысл жизни, но и она не была полностью защищена от прекращения гравитации. Постепенно она утратила власть над Горестями и, нервно повизгивая, поднялась на несколько дюймов над землей. Яростно педалируя, она добралась до двери в булочную и скрылась внутри. Но ее ноги выползли в окно, юбки скомкались, открыв огромные ляжки в ямочках. Ее медленно вытягивало наружу, пока мы не увидели, как она набивает сластями рот. Но все было бесполезно. Ничто не могло удержать ее на земле. Со звуком вылетевшей из бутылки пробки она выскочила в невесомый мир и, провисев несколько секунд, цепляясь за край крыши, начала потихоньку подниматься вверх. Она схватилась за дерево, но ее руки утратили силу, и она проехала вверх по стволу сквозь ветки на верхушке и воздух.
Она явно была не в себе. Без силы тяжести все ее тонны Горестей оказались бесполезны, и она летала так же, как все мы. Она начала глупо ухмыляться, и с ее губ сорвался хнычущий звук, который вполне мог быть смешком. Она стерла улыбку с лица, но на большее без силы тяжести ее не хватило. Сила тяжести, замаскированная под Горести, была ее близким другом много лет, ближе, чем дядя Кен, и без нее она совершенно растерялась. Она воспарила в небо, и когда я пролетел мимо нее, держась за юбку Низкой Женщины, то услышал явное довольное фырканье. Как она ни старалась с этим справиться, тетя Долорес получала удовольствие.