Большой террор. Книга II
Шрифт:
4. Доктор Александр Вайсберг, физик, находившийся в Харьковской тюрьме с марта 1937 года по февраль 1938 года, считает, что в течение этого времени было арестовано около пяти с половиной процентов населения этого района. [1047] В числе других показателей была нумерация квитанций, выдаваемых арестованным на конфискованные у них вещи, деньги и т, п. Но это подтверждается и другими методами, (А. Авторханов, бывший крупный работник на Северном Кавказе, считает, что около четырех процентов населения этого края было арестовано в одном 1937 году, хотя он, по-видимому, готов признать эту цифру выше средней цифры по Союзу в целом). [1048]
1047
7. Weissberg, pp. 314, 319.
1048
8. А. Авторханов в «Посеве», 24 дек. 1950. Он же Uralov, The Reign of Stalin, p. 163.
Против названной Вайсбергом цифры говорит то, что Харьков тоже не показателен. Но Вайсберг позаботился сравнить полученную им цифру с выводами других
Применительно к общей численности населения, указанной в переписи 1939 года, это означает около 8,5 миллионов арестованных. Трудность здесь заключается в том, что переписи 1939 года нельзя доверять. Проведенная в январе 1937 года перепись населения была объявлена «неудовлетворительной», хотя осуждена только в общих чертах «за грубейшие нарушения элементарных основ статистической науки». [1051] Руководителей ее, кажется, расстреляли. Но что именно оказалось в ней негодным, осталось неизвестным. В НКВД говорили, что численность населения оказалась намного ниже, чем требовалось и ожидалось (по слухам, в январе 1937 г. была выведена цифра в 147 миллионов вместо 170 миллионов). [1052] С другой стороны, опубликованная численность населения по внешней видимости совместима с наблюдающимися и предполагаемыми тенденциями развития, что подсказывает другое объяснение причин сокрытия цифр переписи 1937 года, а именно — неудовлетворительность социального расслоения. [1053] Как бы то ни было, но в этих условиях безоговорочно доверять переписи 1939 года нельзя ни в одном из ее аспектов.
1049
9. Herling, p. 9.
1050
10. Beck and Godin, The Russian Purge, pp. 66-7
1051
11. «Правда», 26 сент, 1937; «В Совете народных комиссаров Союза ССР О Всесоюзной переписи населения».
1052
12. Beck and Godin, p. 68.
1053
13. Lorimer, p. 222.
5. По наблюдениям заключенных, зимой 1937 года, в период, когда арестов было больше всего, из Бутырской тюрьмы отправлялись главным образом в лагеря и заменялись новыми свыше 4 000 человек в неделю. [1054] Для всей Московской области можно принять цифру в 7 000. Если принять, что средняя величина для рассматриваемых двух лет была несколько ниже четырех тысяч, то в двухлетнем итоге мы получим 416 000; в пересчете на всю страну это дает общее число арестованных чуть меньше 8 миллионов.
1054
14. Иванов-Разумник.
6. В 1934 году, во время XVII съезда ВКП[б], было зарегистрировано 2 817 000 членов партии и кандидатов. По принятому тогда Уставу кандидатский стаж мог продолжаться не более трех лет. Это значит, что все, числившиеся к XVII съезду кандидатами, должны были к XVIII съезду, т. е. к 1939 году, либо войти в партию, либо выбыть. Число членов и кандидатов во время XVIII съезда равнялось, однако, 1 568 000, из которых около 400 000 в 1934 году еще не были ни членами, ни кандидатами партии. Потеря составляет около 1 640 000. Около 300 000 было исключено в 1934 году, когда были в ходу сравнительно легкие обвинения. Остальные, в том числе исключенные в 1935 году по типичному обвинению в связях с «кулачеством, белогвардейцами, троцкистами, зиновьевцами и прочей сволочью», [1055] были первым жесточайше разгромленным объектом чистки. Едва ли четвертая часть избежала ареста. Это дает почти миллион арестованных партийцев.
1055
15. См., напр., «Советскую Сибирь», 28 дек. 1935.
По осторожной оценке Бржезинского, в течение 18 месяцев, между январем 1937 и июнем 1938 года, из партии было вычищено 850 000 человек, [1056] что полностью согласуется с вышеприведенной оценкой. Соотношение арестованных беспартийных и коммунистов выражается по многим наблюдениям как 7–9 к 1. Это дает число порядка от 7 до 9 миллионов арестованных.
7. Другие оценки носят аналогично обобщенный характер. Югослав Дедьер считает, что в 1936-38 годах было арестовано около 7 миллионов человек. [1057] Авторханов-Уралов (в прошлом ответственный работник советского аппарата) считает, что в результате решений июльского пленума ЦК 1937 года было репрессировано не меньше 3 % населения, [1058] т. е. свыше 5 000 000 человек.
1056
16. Brzezinski, The Permanent Purge, p. 99.
1057
17. Dedijer, Tifo Speaks, p. 102.
1058
18. Uralov, The Reign of Stalin, p. 157 (В «Посеве» эта глава не печаталась).
Таким образом, все элементы нашей оценки (обработанные, разумеется, обобщенно и достаточно осторожно) приводят, хоть и без претензий на какую-либо точность, к цифрам такого порядка.
1. Что касается смертных приговоров, то осторожные наблюдатели считают, что «они не превышали 10 %
1059
19. Beck and Godin, pp. 71-2.
1060
20. Brzezinsky, The Permanent Purge, p. 108.
2. Советский автор сообщает в своих воспоминаниях, что в Лефортовской тюрьме в августе 1937 года расстреливалось по семидесяти человек в ночь. [1061] В первые пять месяцев 1937 года это число должно было быть значительно ниже, но, с другой стороны, зимой 1937-38-го дело было еще хуже, и мы, вероятно, не очень ошибемся, если примем итог в 40 000 на годы 1937-38. Такой итог дает по всей стране цифру около 800 000, если принять, что во всех остальных тюрьмах ликвидировано всего лишь в двадцать раз больше народу — что представляется осторожной оценкой, даже учитывая особые условия Лефортовской тюрьмы. К тому же областные управления НКВД получали время от времени распоряжения ликвидировать определенное число находившихся в их руках «врагов народа», — следовательно, ликвидировать в тюрьмах, а не в лагерях, находившихся в ведении ГУЛАГа. Так, например, бывший работник НКВД Владимир Петров рассказывает о телеграмме, которую он видел своими глазами и которая безусловно принадлежит к числу многих, рассылавшихся по всему Союзу, настолько обычен и формален был ее тон. Это была телеграмма Ежова начальнику управления НКВД во Фрунзе, в Киргизии:
1061
21. Гинзбург, стр. 179.
«Вам поручено ликвидировать 10 000 врагов народа. Сообщите исполнение кодом». Форма ответа была такая:
«В ответ на ваше указание от… сообщаем ликвидацию следующих врагов народа». Следует список имен, снабженных порядковыми номерами. [1062] Аналогичный приказ Свердловскому управлению НКВД содержит цифру 15 000. Другой, направленный в небольшой городок недалеко от Новосибирска, — 500; местное НКВД имело, правда, в своих руках лишь сравнительно безобидных обвиняемых, и было вынуждено расстрелять в конце концов священников и членов их семей, всех, за кем числились критические высказывания, амнистированных бывших белогвардейцев и т. д. — иначе говоря, людей, которым давали обычно по 5 лет, а то и меньше. [1063] Один пример такой бойни стал известен во всех подробностях. В 1943 году в Виннице, во время немецкой оккупации Украины, были вскрыты массовые захоронения, [1064] они были обследованы, как и Катынские могилы, международной медицинской комиссией. Всего обнаружено больше 9000 трупов; все были убиты пулей в затылок, за исключением нескольких, у которых головы были размозжены прикладом или дубиной. Было осмотрено 1670 трупов. По всей видимости, этот расстрел имел место в 1938 году. В результате опознания, произведенного родственниками, установлено, что самый поздний срок ареста — июнь 1938 года. Трупы были захоронены практически в пределах города, в плодовом саду и на части кладбища, превращенного затем в городской парк. В данном случае риск раскрытия был явно выше обычного (предполагается, что для захоронения расстрелянных обычно выбирались более укромные места). И действительно, захоронение в Виннице обнаружилось потому, что многие жители города в свое время наблюдали подозрительные действия НКВД или слышали о них. Допустимо предположение — на него наводит и Катынь, — что другие аналогичные места убийства остались необнаруженными. (По выбору таких неудобных, как в Виннице, мест можно, впрочем, оценить свойственную НКВД в 1938 году наглую самоуверенность в обращении с населением).
1062
22. V. and E. Petrov, Empire of Fear, p. 73–4.
1063
23. Там же, стр. 74-5.
1064
24. Brzezinsky, pp. 108-9.
Население Винницы накануне войны достигало примерно 70 000, а вместе с областью примерно 1 000 000. Если эти 9000 представляют всех расстрелянных по всей Винницкой области и если тот же процент действителен для всей страны, то общее число всех ликвидированных достигает 1 500 000. Тот же расчет, проведенный на оснозе ликвидации во Фрунзе и Свердловске (документированных слабее), дает на всю страну цифру свыше миллиона только от одной, описанной у Петрова операции. [1065]
1065
25. V. and E. Petrov, Empire of Fear, pp. 73-5.
3. К расчетам, опирающимся на установленные случаи расстрелов, весьма существенно присоединить и приговоры к принудительным работам «без права переписки». Никто из бывших зэков никогда не встречал людей, отбывающих этот вид репрессий. Больше того, в ходе обследования винницкого захоронения отмечен ряд случаев, когда члены семей расстрелянных опознавали их в числе убитых, в то время как им было сообщено об осуждении на 10 лет (обычная «катушка») «без права переписки». Напрашивается вывод, что эта формулировка — всего лишь прием для сокрытия числа расстрелянных. У нас нет никакой возможности оценить число замаскированных таким образом смертных казней. Но эта хитрость была бы бессмысленна, если бы не употреблялась в широком масштабе; один москвич называет несколько случаев среди своих немногочисленных знакомых, а один бывший сотрудник НКВД утверждает, что это была вполне нормальная процедура. [1066]
1066
26. Там же, стр. 71.