Большой укол
Шрифт:
Взволнован генерал был открытием, которое сделал на своих внутренних путях. О том, что дело это носит сверхнормальный, занормальный, чрезвычайный, фантастический и даже может быть, сказочный характер, он понял давно. Раньше всех. Раньше и отчетливее всех, он представил себе возможные последствия того, что может дать раскапывание этого жуткого человеческого муравейника, под названием Замок Уродов. С огромной неохотой он поделился внешней частью своих сведений с руководством страны и только для того, чтобы очистить профессиональную совесть и отбить нюх полковнику Колпакову, уже начинавшему
Он считал необходимым, иметь это дело, весь этот Замок, со всеми его уродами, в полной своей собственности, для своих личных, тайных, совершенно невыразимых целей. Сейчас невыразимых. Волнение усиливалось подкатыванием к горлу предощущений этого… сознание корчилось, как безрукий, в попытках схватить невидимую вещь.
Мучительнее всего было вынужденное безделье, возня с документами и президентами. Он мысленно окучивал Замок, он строил полосы физических препятствий для тех, кто захотел бы подкрасться к нему и все изгадить. А таких тьмы и тьмы, и вожди темнот сильны и они направят свои силы к Замку, когда им лишь померещится, что там можно обрести.
Сидя без движения, сидя в защите, он почувствовал, что теряет ориентировку, уверенность, замах. Приблизилась грань, с которой надо спорхнуть в свободный полет. Но, куда лететь?!
И вот сегодня утром, в машине, по дороге на работу, он почувствовал, что скоро все поймет. Его охватило волнение. Войдя в кабинет, дабы успокоиться, заставил себя перечитать бессмысленные рапорты и Ивана Рубиновича, а в груди креп вдохновенный мороз.
Сейчас! Сейчас!
Легкие разводы ужаса и предвкушения, усложнялись на внутренней поверхности грудной клетки. Он силился проникнуть внутренним зрением сквозь прихотливый рисунок. Со стороны, генерал был похож на урода, глотнувшего «кислоты» и замершего в ожидании прихода.
Состояние чистокровного транса длилось секунд сорок и закончилось внезапно.
Распахнулась дверь кабинета, показалось вытянутое лицо секретарши.
—<R>Вас к телефону.
Владислав Владимирович не без труда встал и вышел в заднюю комнату, где были сосредоточены все представимые средства связи. Стены помещения были экранированы от любых попыток прослушивания. Горел индикатор простого городского телефона. Генерал ждал большего.
Звонили из районного отделения милиции. Просили немедленно приехать и забрать человека.
—<R>Какого человека?
—<R>По всей видимости, вашего.
—<R>Нашего? А куда вы звоните?
На том конце провода покашляли.
—<R>Не знаем, просто он, человек ваш, очень уж просил дозвониться по этому телефону. И нам желательно, чтобы вы забрали его поскорее.
—<R>А сам он, этот человек, почему сам не может позвонить?
—<R>А мы его не подпускаем к аппарату.
—<R>Почему?
На том конце вздохнули.
—<R>Ну, как вам сказать…
—<R>Там и говорите, как есть.
—<R>Да он весь в дерьме.
—<R>Что значит, в дерьме?
—<R>Воняет
—<R>Как его зовут?
—<R>Не говорит.
—<R>Как он выглядит?
—<R>Я же говорю — в дерьме. И рвется обратно к туалету станционному. Просит вас забрать его, и еще просит, чтобы вы психиатра с собою прихватили, чтобы укол ему… вы уж поспешите Бога ради, а то он нам провоняет все отделение, а выпустить нельзя, он опять к туалету ломанет, и все в женское отделение норовит. Это не всем, сами понимаете, нравится, хотя бы и болезнь.
—<R>Как он выглядит, приметы! — ледяным тоном перебил размышления дежурного Владислав Владимирович.
—<R>Помимо что в дерьме и воняет от него? Так это, у него лысинка, глаза скажем, голубые, один немного плохой. Роста среднего, щупловат. Возраст за пятьдесят, пожалуй.
—<R>Ладно, хватит, выезжаю.
Часть 2.
1
—<R>Что это? — спросил Владислав Владимирович у врача.
—<R>Довольно экзотическое заболевание — капрологния. В острой, я бы даже сказал, чрезвычайно острой форме. Больного неудержимо тянет вдыхать запахи мочи, извините и фекалий. Это доставляет ему сильное сексуальное удовлетворение. Сейчас он очнется, некоторое время придется просидеть на укольчиках, чтобы снять обострение, а там подумаем о курсе лечения.
—<R>Спасибо, — мрачно сказал Владислав Владимирович.
Доктор чуть поклонившись, вышел из палаты.
Роберт Игоревич открыл мутноватые глаза.
—<R>Как вы?
Глаза закрылись, больной прислушивался к своему состоянию. Потом сказал:
—<R>А он остроумный, гад.
—<R>Кто?
—<R>Наш Айболит–наоборот. Знаете, что он мне сказал на прощание?
—<R>Что?
—<R>Что мое место возле параши. Сначала незнакомое слово, а потом…
—<R>Капрологния?
—<R>Может быть, а потом… — из закрытых глаз Роберта Игоревича потекли слезы.
—<R>В чем дело? — брезгливо спросил генерал.
—<R>А мне, знаете, опять хочется туда.
—<R>Куда?
—<R>К вокзальному туалету. Это конечно и мучительно, и ужасно, и омерзительно, и стыдно, но я провел там три упоительных дня.
—<R>Не знаю, чем вам помочь.
Лежащий вяло улыбнулся.
—<R>Я все понимаю, это дико выглядит. Безусловно, я остаюсь в строю, буду терпеть, какие угодно уколы, но остаюсь в строю. Вы мне верите?
—<R>Я вас слушаю.
—<R>И на этом спасибо. Знаете, чего я боюсь больше всего?
Владислав Владимирович выразительно вздохнул.
—<R>Что он угадал мою суть.
—<R>Какую суть?
—<R>Этот дьявол угадал мою истинную суть — мое место возле параши. Мне следует там находиться. Мне там, в сущности, хорошо.
—<R>Оставим эту фекальную лирику. Я слушаю вас, что вы можете сообщить? Вы сказали ему, кто те люди, что напали на него?
—<R>Конечно сказал и даже не попытался врать. Он так на меня смотрел!