Большой вальс
Шрифт:
С того момента, как Максим увидел телевизионное шоу "Маг и его Мечта", героиня Пигмара Шоне, а также миллионов зрителей, стала и его мечтой. Рождающаяся из плавленного золота солнечных лучей, витающая в воздухе юная фея являлась воплощением любви, о ней хотелось грезить наяву и во сне, но её можно было и обнимать, подняв на руки и прижав к груди, как это делал Маг… Неизвестно почему, но зрелище лунного вальсирования над спящим городом, волновало Максима больше, чем кое-какие эротические ленты, тайком просмотренные на "видаке". максим записал шоу на пленку и не уставая смотрел его, придумывая разные сооблазнительные
– Наша Тони, кажется, стала ещё лучше! – Макс крутил бесконечно, пытаясь высмотреть за короткими кадрами то, что недоговаривали журналисты и операторы. Новый облик, копна светящихся золотом волос, да, комментатор не ошибался: Антония вернулась "на коне" для того, чтобы стать мечтой. Потом придуманная увлеченность юноши как-то отошла на второй план. Забылась оттесненная более реальными жизненными проблемами – юный принц, взрослея все больше входил в дела государства и двора. Антония Браун, продолжая мелькать на обложках и в репортажах, несколько ушла в тень, уступая арену новым звездам. Или так казалось Бейлиму, переставшему следить за показами "высокой моды" и репортажами дамских журналов.
Упаковывая багаж перед отъездом в Париж, он с минуту рассматривал огромное фото с рекламной афиши губной помады, висевшее в его комнате. Аккуратно сложил его, намереваясь засунуть в топку уезжающих с ним в Париж книг, но передумал – закинул фотографию в ящик секретера и гулко захлопнул дверцу. Довольно, с детскими мечтами пора расстаться – столица Франции ждет его!
И вот уже опытным парижанином с полугодовым стажем житья на вилле под соломенной крышей и опытом хозяина маленького гарема, Бейлим попал на Рождественский прием в Итальянское посольство. Нет, эти многолюдные чинные представления не казались ему скучными.
Напротив – европейский высший свет – новая страна манила юношу, утомленного восточной экзотикой. Странно, но в его душе не было национального согласия, европеец и араб уживались в ней в зыбком союзе. Стоило лишь задрать голову восточному националисту, как он получал щелчок по носу от презирающего всякие национальные разграничения космополита-европейца. Бейлим кривился от мусульманских парадоксальных замашек своих соотечественников и принципиально называл себя Максим, тем более, что, как оказалось, в Париже это имя носил популярный ресторан.
Посольский прием – увлекательное мероприятие для того, кто усиленно впитывал после российской школы традиции мусульманской культуры и лишь недавно поселился в Париже. Амир настоял на том, чтобы принц, предпочитавший здесь носить европейское платье даже в торжественных случаях (пользуясь отступлениями в правилах протокола, внесенным Хосейном) одел парадный национальный костюм. Он и сам, в чине советника двора искрился белизной легких покрывал.
– Итальянцы любят карнавал,
Церемония таких визитов веселила бейлима как забавный спектакль: четырехметровый лимузин, огромный слуга в ливрее, распахивающий дверцу, другой, громогласный, объявляющий с торжественным раскатом в круглом зале роскошного дворца:
– Его Высочество принц Бейлим Дали Шах. Советник двора Его Высочества – Амир Сейлах. – посол с голубой муаровой лентой через плечо, усеянной орденами, его грациозная, носатая и губастая как Софи Лорен супруга,череда расфуфыренных гостей – титулы, громкие имена, представительные мужчины, роскошные дамы – как в третьем акте "Веселой вдовы", где пела Катя… Да, роскошные дамы. Пожалуй, дюжина представленных здесь спутниц славных мужей действительно стоила того, чтобы ввязываться в политические и биржевые авантюры, а потом, в печальном финале, заламывать руки:
– Все это я делала только ради тебя, дорогая!.
Особенно хороша вон та, высокая, с изящно выгнутой обнаженной спиной, представляющей соблазнительную линию от затылка, несущего сколотую сверкающей диадемой косу, до тех позвонков, ниже талии,, что предшествует копчику. Прелесть! Эта откинутая тонкая рука с бокалом и очерк высокой скулы, с которой она небрежно смахивает выбившуюся прядь рыжеватых волос, погруженная в бесду с элегантной парой.
– Амир, что за дама там, возле канделябра, беседует с седым мужчиной?
– тихо поинтересовался Бейлим по-арабски.
– Насколько я знаю, графиня Бенцони, бывшая весьма популярная политическая журналистка. Но уже лет пять как сменила перо на фартук домохозяйки. Замки, поместья, увлекающийся цветоводством муж – Нет, ты прекрасно понял, что я, спрашивал про молодую в белом.
Графиня может привлечь внимание лишь такого… представительного мужчину, как ты.
– А Ваше Высочество разве не узнали? Это её фотографии украшали Ваши комнаты во дворце… – Бейлим не дал Амиру закончить. В его закружившейся голове взвыла пожарная сирена: случилось! Она встала на его пути, выйдя из экранного зазеркалья.
– Быстрее представь меня ей!
– К сожалению, я не знаком с графом Бенцони. Но постараюсь что-нибудь сделать для Вас. Вот, кажется, всезнающий культурный атташе! – Амир направился к улыбчивому представительному мужчинетс крошечной розеткой в петлице, знаменующей его принадлежность к миру прекрасного, и немного пошептавшись с ним, подал знак Бейлиму. Через несколько секунд обмирающий принц стоял перед своей мечтой. Румянец мало заметен на смуглой коже, да и складки его головного убора частично скрывали лицо. Антония видела лишь опущенные ресницы, длинные и загнутые, будто не настоящие и смущенно шевелящиеся губы.
– Я большой Ваш поклонник, Антония. У меня во дворце целая видеотека с вашим изображением.
– Как? Я уверена, что в восточной стране очень целомудренно относятся к женским прелестям, а мне, как помнится, приходилось сниматься в бикини… – Антония наслаждалась смущением принца.
– Да, я заполучил и эту запрещенную к прокату пленку… В виде исключения и привилегии перед простыми смертными. Одна из них стоит сейчас рядом с Вами.
– Его Высочество очень любезен. И прекрасно говорит по-французски. Заметил Лукка.