Большой вам данке шён…
Шрифт:
Вспоминается мне один случай, который произошёл у нас на глазах. Я и моя коллега, закончив уроки в школе, решили прогуляться по Берлину. Мы с подругой проходили мимо патруля так: шли спокойно, улыбаясь и рассказывая друг другу какие-нибудь анекдоты на немецком языке. Иногда, под настроение поиграть, обращались с банальными вопросами к проходящим мимо немцам. Потом слушаешь объяснения, благодаришь, и всё происходит под носом у патруля, которому до нас дела нет. Конспирация – великое дело, не зря её придумали. А может, это были просто маленькие хитрости, на которые нас толкала нужда. Мы вынуждены были так делать, чтобы не попасться. Человеческий разум в нужде ухитряется находить самые разнообразные средства, вот мы их и находили.
Возвращаюсь к упомянутому случаю. Мы находились уже в вагоне городской электрички в ожидании отправления поезда. Пассажиров было немного, лёгкий гул каких-то разговоров и вдруг в этот момент, запыхавшись, в вагон вбежала девушка,
Двадцать восемь лет Берлинская стена разделяла город, если быть точнее, то двадцать восемь лет и один день. Но вот стена рухнула, Германия объединилась и подули новые ветры. Для немцев это было волнующе-радостное событие, они были в высшей степени счастливы. И для нас ситуация изменилась в лучшую сторону, распахнулись ворота в Западный Берлин. Все патрульные посты убрали, и мы почувствовали себя свободными в передвижении по Германии. Сколько раз нам приходилось проходить мимо обломков стены! И никому из нас даже в голову не пришло взять кусочек на память. Позже немцы стали продавать эти обломки как сувениры. В некоторых районах Берлина дома расположены так, что парадный вход находится в восточной части города, а его противоположная сторона выходит окнами на западную. Во времена ГДР были случаи, когда люди выпрыгивали из окон дома в западную часть города. Об этом писали в газете «Берлинер цайтунг». Во многих семьях близкие родственники проживали в разных частях города, а общение было связано с большими трудностями. Поэтому можно себе представить ту безграничную радость немцев. А наша жизнь наполнилась новыми впечатлениями. Мы начали посещать Западный Берлин, и это оказалось даже ближе, чем Шёнефельд. Мы доезжали до станции Лихтенраде, а там на автобусах по Западному Берлину. Всех охватил азарт поиска чего-то нового.
В поисках новых впечатлений одна семейная пара отправилась в Западный Берлин. Чуть позже Таня рассказывала следующее. Идём по улице, время близится к вечеру, видим множество разноцветных огней, всё сверкает, искрится, загорается реклама «Sex, sex, sex…» Мы приостановились возле этого учреждения, стоим смотрим. У входа под этой рекламой видно только мужчин, кто-то входит, кто-то выходит, небезлюдно. Я говорю своему Юре:
– Сходи посмотри, что там? Я подожду тебя здесь на улице.
Отнекивался Юра, отнекивался, но, уступив уговорам жены и её любопытству, всё-таки пошёл. Шёл он не совсем уверенной походкой. А Таня стала терпеливо прогуливаться возле этого заведения взад-вперед и не подозревала, что вскоре начнет привлекать недвусмысленные взгляды прохожих. Вскоре она заметила, что люди поглядывают на неё с нескрываемым интересом. Водитель, сидевший в припаркованном поблизости автобусе, тоже наблюдает за ней из окна. Тут она поняла, что место для прогулки у нее неудачное, можно сказать, вовсе не подходящее место. Такое дефилирование просто-напросто компрометирует её. Что делать? Уйти никуда нельзя, вдруг выйдет Юра и потеряет её, а его, как назло нет и нет. Вот уже и пятнадцать и двадцать минут прошли, вот уже и полчаса на исходе, а его всё нет. Казалось, её томительному ожиданию не будет конца.
А в то время, пока Таня испытывала своё терпение, дела у Юры разворачивались следующим образом. Войдя в данное заведение и не имея никакого опыта в подобных делах, он начал наблюдать, что делают другие. Постояв, он стал действовать как все. Молча купив билет, он вошёл в одну из кабинок, где находился небольшой экран с клавиатурой, вроде сегодняшнего компьютера. Рядом с экраном висела, по всей вероятности, инструкция, которая нашему Юре никакой пользы не принесла, поскольку была на немецком языке. Не напрягая своего ума, Юра решил тыкать пальцем по клавишам наобум. Попытка не пытка, сказал он себе. На экране поочерёдно начали появляться цветные картинки из той серии, как в порнографических журналах. В углу каждой картинки был номер. Насмотревшись картинок, Юра решил нажать наобум какой-нибудь номер, указанный в кадре. Для чего-то же эти цифры там стояли! Надо было узнать, для чего, а останавливаться на полпути было не в его характере. И он узнал. Нажав первый попавшийся номер, он увидел на экране сцены с детальным
Немцы из Западного Берлина приезжали в восточную часть, чтобы просто посидеть в гастштете и выпить пива, здесь оно было гораздо дешевле. Немцев с Запада называли Веси, а немцев с восточной части Германии – Оси. Писали в газете, что эта грань между ними сотрётся только через несколько поколений. Мы тоже могли позволить себе такие маленькие земные радости, как посещение гастштета. Эти почтенные заведения были нам по карману, и аппетит от их цен не портился. Там можно было приятно посидеть, поужинать, выпить пива или ликёра. Хочу вспомнить случай, который произошёл с одним нашим офицером. Однажды вечером после службы, чувствуя себя утомлённым, наш герой, скажем, Виктор (все имена я изменяю), направился в гастштет выпить пивка, а то и чего покрепче. Душа просила отдыха. После нескольких кружек пива, расслабившись и расстегнув китель, поскольку был облачён в военную форму, он пребывал в состоянии умиротворённости. На него снизошла благодать, от которой не хотелось избавляться. Казалось, ничто не могло помешать его наслаждению. Но вот досада, надо же было так случиться, что в этот самый момент в гастштет вошли два немца из Западного Берлина. Всё для них было обычным, пока их взор не остановился на нашем герое. Как они впоследствии говорили, настоящего русского офицера в форме и так близко увидели впервые в жизни. Для них это был счастливый случай, удача. Как в гадальных картах, нежданный интерес в казённом доме. Достав свой фотоаппарат «Практика», скажем, достаточно дорогой по тем временам, они начали фотографировать офицера и приговаривать:
– Ja, ja, gut! (Да, да, хорошо!) Super! Super!
Они заходили то с одной, то с другой стороны и были ослеплены своим везением. Смакуя, они делали своё дело. Наблюдая за всем этим и видя, что оказался в центре внимания, Виктор вышел из своего состояния блаженства. В его голове начали вереницей проноситься беспокойные и мрачные мысли. Чем всё это для него может обернуться? И вообще, зачем его фотографируют? Где могут появиться его фотографии? И опять эти злополучные двадцать четыре часа – вдруг отправят домой. Страшные вопросы роились в тот момент у него в голове. «Ну всё, – думал он, – моя песенка спета». Терпение заканчивалось, мысли накалились. Им овладел испуг, смешанный с гневом.
Повинуясь внутреннему порыву, не помня себя, он вскочил со стула и в один миг оказался рядом с немцами. Выхватив у них из рук фотоаппарат, он со всей силы грохнул его об пол. Поскольку пол был каменный, а вещь достаточно хрупкая, то можно себе представить ту небольшую кучку осколков, которая минуту назад называлась фотоаппаратом. Немцы обалдели от такой дерзости, у них голова кругом пошла. Такого натиска они не ожидали. А главное, они ещё не знали, что ждёт их дальше. А дальше он совершил то, что совсем сбило их с толку. Не успев опомниться, они оказались в плену. Да, Виктор совершил поистине «героический» поступок. Он взял их в плен. Разбитого фотоаппарата ему было мало. То ли от гнева наш герой потерял способность соображать, то ли уже выпил более чем достаточно. Да это и не важно, сами напросились. Он вывел пленных из гастштета и направился вместе с ними в сторону гарнизона. Что интересно, немцы не оказывали никакого сопротивления. На КПП вызвали начальника штаба и стали разбираться, что к чему. Разобрались, извинились перед немцами и отпустили их с миром. Между собой господа военные посовещались и решили сор из избы не выносить и никуда выше не докладывать. Но весь смысл произошедшего дошёл до нашего героя к концу следующего дня, когда он узнал, что немцы написали заявление в полицию. Вот ведь какие, вместо того чтобы извиниться за то, что не дали человеку отдохнуть, вторглись в его личное пространство, они ещё и заявление в полицию накатали.
Конец ознакомительного фрагмента.