Большой заговор

Зарубина Ирина

Выслана оперативная группа.

Объявлен план «Перехват».

Газеты пестрым ворохом лежали перед Клавдией и безмолвно кричали.

Хорошие художники отворачивают собственные картины лицом к стене, чтобы не раздражали несовершенством. Журналисты — наоборот.

А Клавдии что делать? Она прочитала статьи с расшифровками телефонных бесед Малютова и крупного чиновника из мэрии — всего их было три (не статьи, а беседы), повозмущалась комментариями, которые в зависимости

от желтизны газеты были более или менее умными, и теперь гадала — что делать дальше?

Во всех трех разговорах прокурор рассказывал чиновнику о продвижении следствия по разным делам, не раскрывая, впрочем, никаких подробностей и следственной тайны. Но не это было интересно газетам. Более всего их занимало высказывание Малютова о том, что в некоторых делах нити ведут на самый верх, в московское правительство.

Здесь тоже не было никаких подробностей, фамилий, даже упоминания дел, но чиновник, кажется, понимал, о ком идет речь, и срывался после этого на грубости. Нет, не в том смысле, что он запрещал прокурору копать под собственных коллег или грозил карами, но высказывался в том смысле, что не позволит «превращать государственное учреждение в коммерческую палатку».

Клавдия знала о давнем охлаждении, мягко говоря, между мэрией и городской прокуратурой, да об этом знали все. Но теперь в этот слабо тлеющий костер плеснули такого керосина, что черный дым пошел столбом.

О превращении государственного учреждения в коммерческую палатку намек был тоже весьма прозрачный. Последние месяца три Малютов носился с космическими инженерами, которые собирались свои технологии продавать на рынке. Малютов помогал космическим промышленникам искать заинтересованных людей, впрочем, ни от кого этого не скрывал и делал все безвозмездно.

Клавдия это знала, но сейчас ей надо было придумать, как выпытать у ушлых журналистов, откуда у них расшифровка телефонных переговоров, которые велись явно не по телефону-автомату и даже не по мобильнику, а по «вертушке», а уж ее-то прослушивать посторонним людям практически невозможно.

Конечно, утечку могли организовать и правительственные связисты, но это вряд ли. За такие дела их по головке не погладят. И вообще Клавдия не помнила, чтобы оттуда хоть муха вылетала.

— Клавдия Васильевна, где у вас холодильник? — заглянула Ирина.

— Дома.

— Жаль. Я бы сейчас исполнила роль свежемороженой курицы.

— Моя хрустальная мечта, — подхватила Клавдия.

— Ну что, интересуемся текущей политикой? — иронично взглянула на газеты Ирина. — Вот знаете, не читаешь газет, и кажется, что эта жизнь просто хреновая, а почитаешь — нет, не просто, а очень хреновая.

— Что будем делать, Ириша?

— Поедем по редакциям, — пожала плечами Калашникова.

— Знакомых журналистов нет?

— Я разборчива в знакомствах.

— Жаль.

А как это вообще делается?

— Очень просто, надеваем черные маски, хватаем в заложники главного редактора и, пока не выложит всю правду, не отпускаем его.

— Отпадает, — серьезно сказала Клавдия. — Я нынче в черной маске задохнусь. Хотя сама по себе идея дорогого стоит.

— Да, неувязочка, — согласилась Ирина. — А ваши предложения?

— Они ведь не сдадут своего информатора, — сказала опытная Клавдия.

— Ни за что. Прецеденты были, — кивнула Ирина.

— Они даже не намекнут.

— Ни в жисть.

— Они ведь все сейчас стоят в бойцовской позе «хи-ма-ших».

— Естественно.

— Значит, закрываем дело и едем на пляж, — улыбнулась Дежкина.

— Гениально!

Клавдия встала и направилась к двери.

— А купальники? — напомнила Ирина.

— А мы на нудистский.

— Их, бедных, гоняют.

— А мы защитим.

— Грудью?

— Грудями.

— Менты не устоят.

— Это точно.

Они вышли из прокуратуры и не сговариваясь подошли к газетному киоску.

— Будьте добры… — начала Клавдия.

— Нам все номера сегодняшних газет, которые напечатали переговоры… — продолжила Ирина.

— Прокурора и мэрии? — закончила киоскерша.

— Да.

Они отобрали только те газеты, которых у них не было. Стопка набралась внушительная.

— А можно мы только посмотрим и вернем? — наивно спросила Ирина.

— Купленный товар обмену и возврату не подлежит, — заученно ответила продавщица.

— Господи, это ж не нижнее белье.

— Его тут хватает, — тихо сказала Клавдия, смиренно выкладывая деньги.

Они устроились в ближайшем сквере в тенечке и стали дотошно изучать издания. Серьезные и респектабельные они откладывали в сторону, а скандальные и грязноватые любовно прочитывали вдоль и поперек.

К концу этого странного занятия у них остались отобранными три газеты совсем уж помойного свойства.

Одна из них, кстати, называлась «Голая правда».

— Ну вот вам и нудисты, — сказала Ирина.

— Да, как в воду глядели. Вот она нам сейчас и годится.

Редакция «Голой правды» уютно устроилась на первом этаже детского сада.

Журналистам, которые трудились в двух комнатах, совсем не мешал милый детский щебет за окном. Но действовал на них каким-то обратным образом. Все чистое, доброе и светлое они превращали в грязное, злое и темное.

Главным редактором газеты, по совместительству корреспондентом, корректором и художником (об этом сообщала табличка на двери кабинета), была женщина субтильного телосложения, скорее напоминавшая перезрелую институтку, чем главу скандального листка.

Она встретила Клавдию с Ириной очень любезно, даже с декадентским привкусом.