Болтливая служанка. Приговорённый умирает в пять. Я убил призрака
Шрифт:
Арле задумался. Скоро двенадцать. Не подождать ли звонка Эдуара? Нет, за час может произойти слишком многое.
— Ты сама ему позвонишь.
Он подвел ее к телефону.
— Позовешь его и скажешь: «Дело сделано. Но у меня заминка: поломалась „аронда“». Поняла?
«Дело сделано. Заминка: поломалась „аронда“». И ни слова больше. Я буду рядом и подскажу что говорить дальше. Но если у тебя отшибет память…
Он приставил дуло пистолета к ее виску и прошептал:
— Я тебя убью, Роберта.
Найдя по справочнику номер, Арле протянул
— Два — семь — пять — восемь. Давай…
Роберта покорно принялась набирать номер, крутя диск пальцем с ярко покрашенным ногтем. Два… семь… пять… восемь… Но в последний момент она отставила трубку от уха:
— Не могу!
— Живо! — прикрикнул Арле. — Говори!
Он взял параллельный наушник.
— Алло? Это «Калифорния»? Нельзя ли позвать Эдуара Арле? Да, Эдуара Арле. Спасибо.
Несколько секунд ожидания. В трубке слышалось звяканье стаканов, обрывки неясных фраз, игривый женский смех. Голос Пиаф с пластинки: «Нет, я не жалею ни о чем…» Потом хлопнула дверь. И раздался голос Эдуара:
— Алло?
— Алло, Эдуар? Это я… Дело сделано…
— Ты что? — сердито закричал Эдуар. — Я ведь тебе сказал…
Алиби, конечно же, может серьезно пострадать. Не кипятись, братец, побереги силы на потом. Арле толкнул Роберту в спину, и она выпалила:
— У меня заминка: поломалась «аронда».
— Кретинка чертова! — прошипел Эдуар.
Для него это словно удар обухом по голове. Выждав немного, пока он переварит неприятную новость, Арле прошептал на ухо Роберте:
— Что мне делать?
— Что мне делать? — послушно повторила она.
В ответ — молчание, слышно лишь дыхание Эдуара. Попался, братишка! Наконец он отрывисто проговорил:
— Сиди на месте, я сейчас приеду.
Арле положил трубку и вытер влажные виски. Все идет как по маслу. Он быстро прикинул: не пройдет и десяти минут, как Эдуар будет здесь. Засиживаться в «Калифорнии» он не станет, придумает для собутыльников какой-нибудь предлог — и мигом на виллу.
Не отрывая глаз от стрелок ручных часов, Арле мысленно следил за движением «бьюика» по пустым улицам. Потом повернулся к рухнувшей в кресло жене, безучастно глядевшей на него.
— Сейчас он явится. Сиди тут!
Арле вышел на галерею. В саду — тишина. Даже насекомые притихли. Снизу, с лагуны, доносилась дробь тамтамов: чернокожие рыбаки справляли Рождество.
Наконец он отчетливо услышал надрывный рев мотора: «бьюик» начал подъем на Вьё-Кокоди.
Арле обогнул дом и прижался к стене. Шум мотора еще слышнее. Вот свет фар выхватил из темноты стену и окно над Арле. Миновав ворота, «бьюик» покатил к вилле. Скрежет ручного тормоза. Хлопок дверцы. Стук башмаков по ступенькам лестницы. Эдуар уже на террасе, шаги на мгновение затихли. Неужели он что-то заподозрил? Нет, вошел в комнату и, увидев Роберту, спросил:
— Где он?
Сжимая пистолет, Арле проскользнул к двери. В четырех шагах перед ним — широкая спина Эдуара. Пока рано. Эдуар внимательно оглядел неподвижную
— Что с тобой? Куда ты его дела?
— Он у тебя за спиной, — произнес Арле.
Эдуар резко развернулся — у него такой вид, словно он наступил на змею. Он явно ошеломлен. Впрочем, это длится недолго. Эдуар не из тех, кто верит в материализацию духов. До него уже дошло, что он угодил в ловушку. Реагирует он на это удивительным образом: с кулаками набрасываясь на Роберту.
— Шлюха!
Арле подался чуть вперед:
— Еще один шаг — и я стреляю. Сделай одолжение, подними руки.
С этого следовало начинать: Эдуар, конечно же, не при оружии, иначе…
С любопытством взглянув на брата, Эдуар неторопливо поднял ручищи.
— Ты делаешь успехи, братец!
Он стоит около стола. На нем синий тесноватый костюм. Рубашка неряшливо торчит из брюк, узел на галстуке развязался. Ни дать ни взять ряженый шимпанзе! А в шортах он вообще неподражаем. И вот на этого шута…
Роберта сидела не шевелясь. Ее глаза перебегали с одного на другого.
— Ты собираешься меня убить, Аль? — Голос Эдуара очень спокоен. — Чего же ты ждешь? С трех метров поди не промажешь! И все будет в пределах допустимой самообороны.
Не глядя, он тычет пальцем в сторону Роберты:
— Она засвидетельствует. Да, да! А в благодарность возьмешь ее себе — кто старое помянет, тому глаз вон! Желаю счастья, братишка! Так и вижу ваши милые любовные забавы! Вы лежите рядом, и смеха ради она показывает точное место у правого виска, куда ей было приказано целить. Прелесть! Будет как с кофе — придется тебе научиться проглатывать, впрочем, тут дело привычки. Роберта поведает тебе, как ей пришло в голову подлить муженьку в питье снотворное, новейшее средство… как бишь его… коритал, знаешь такое? Она знает. Она тебе объяснит про фото, скажет, чему она там улыбалась…
— Еще одно слово, и я…
— И ты меня пристрелишь, как бешеную собаку, идет! Да нет, не получится у тебя, руки дрожат. Признайся, что сдрейфил! Не так просто укокошить человека! Ты рохля, Аль, чувствительный рохля! Даже я, хоть я тупое животное и думал, что меня ничем не прошибешь… Так вот, когда я остался наедине с малышкой из «Калао»… Стояла восхитительная лунная ночь. Бедняжка Малу обожала купаться ночью. Настоящая мания! Когда я стал окунать ее с головой в воду, она сначала смеялась, думала, что я шучу. Представляешь, шучу!
— Ты сумасшедший, — сказал Арле.
Да, сумасшедший, маньяк и садист. Разве такой дьявольский план мог созреть в голове здорового человека? Еще в детстве… Арле помнит… Эдуар забирался на деревья, выбрасывал из гнезда птенцов, а потом, спустившись, наблюдал за их агонией.
— Сумасшедший? Нет, Аль! Сумасшедший до такого бы не допер: использовать мертвую, доверить мертвой пистолет! — Эдуар вздохнул. — Жалко, согласись, почти идеальное убийство. Я говорю «почти», потому что один раз я все-таки дал маху.