Болтливои? избы хозяи?ка 2
Шрифт:
Степа сделала несколько глотков, а затем вскочила на ноги. Медленно поднесла ладонь к уху, коснувшись той самой серьги, которую подарил Лапа. И припомнила тот день. Как Белый Волк ловко защелкнул серьгу на ее на ухе. Хруст хрящика, боль и его слова: «… вот и все, пару капель крови и зажило, а ты боялась!»
— Мамочки, — простонала, — мамочки…
— Говори уже, страдалица! — грубо оборвал Николай, — что было с белобрысым?
— Да пошел ты… — все еще не отойдя от шока.
— Степушка, — к ней подошел Петр и протянул
— М-мальчики, — Слагалица повернулась к мужчинам и сказала со слезами в голосе, — я не знала, правда! Он сказал, хочет подарить мне амулет. А сам надел на ухо серьгу. Я помню боль и кажется было немного крови, но Лапа быстро заживил рану. Это все. Он был у меня всего минуту и попрощался.
— Когда это было? — спросил Антон.
— Не помню, вроде за день до похода к хапунам.
— Все сходится! — хлопнул себя по ляжкам лесник, — с*ка он! Как раз перед обрядом, когда мы, как безмозглые бараны мыли свои задницы, он пошел к нашей женщине и взял ее кровь!
— А потом добавил в общий чан, вместе с нашей… — добавил Митя и схватил себя за волосы, — все сходится, да…
— Н-но, — попытался возразить Славик, — он же… как…
— Как что? — Антон устало опустился на землю, облокотившись спиной о ближайшую березку, — как обвел нас вокруг пальца? Да легко, выходит! Как сопляков!
— Это точно! — заржал Николай, но его улыбка быстро сошла с лица, — вот только на-хре-на?
— В глаза говорил, что его интерес — Степа! — пробормотал Никита, — но мы повелись на обещание не видится с ней! Придурки, ой придурки…
— Погодите, мальчики, — встряла Степка, — я все равно не понимаю, смысл?
— Рыженькая, — простонал Митя, — он одним махом устранил соперников, ты что правда не понимаешь?
— Бл*, Стеша, ты же… сестра нам теперь, получается?
«На правду да на смерть, что на солнце:
во все глаза не взглянешь»
— Сестра…
— Вот это попадало!
— Я в шоке!
— Пипец, мужики…
— Сестра, бл*…
— Все коту под хвост… как же жить теперь, как принять?
— И что дальше делать…
Вокруг звучали голоса бывших женихов, а Степка молчала. Ей ужасно захотелось оказаться где-то очень далеко отсюда. А еще лучше, чтобы этого всего никогда с ней не случалось. Лучше оставаться невзрачной, никому не интересной, но самой решать свою судьбу. «Как же тошно от всего этого. От подставы. От обмана. Во всем обман. Все врут. Или почти все. И кому верить? И жить как? Любить кого? Господи, я ведь замужем теперь…»
— Я не знаю зачем Лапа это сделал, — сказала тихонечко, ни на кого не глядя, — но он просчитался. Я теперь замужем… А его никогда не прощу за то, что сделал с нами!
— А он рассчитывал, что простишь. Все продумал, козел! — с чувством выругался Антон, — героем стал, себя
— О чем ты?
— Мы соврали, Амазонка. Хапуны не хотели отказываться от тебя. Согласились только взамен на Лапу. Он остался у них.
— Зачем?! — простонала она, — я ничего, совсем ничего не понимаю. Я запуталась…
— Все просто, — ответил сосед, — он устранил соперников. Оставил себе время для маневра. Спас деву. Он оказался умным, а мы…
— А вы — лохами! — прервал огневик, и добавил, словно случайно мысли озвучивая, — и я не лучше, черт! Как же я проглядел этого белобрысого, не прост, ой не прост мужик…
— Я с ним много лет дружил… — покачал головой Славик, — он братом мне был…
— Стойте! Точно! Хапуны… Хапунов на Слагалиц натравил огневик! — подпрыгнула на месте она, — ты! — указав пальцем на Николая, — это все ты! Тогда ты, и теперь ты!
— И тогда я, и теперь я, и всегда я, дорогая! — с издевательским оскалом ответил огневик и не думая опровергать сказанное.
— Ну и сволочь же ты! — Степа шагнула на него, сжав кулаки.
— Тихо-тихо, храбрая моська, — засмеялся он, совсем не испугавшись, — ладно, признаю! В этом я раскаиваюсь. Даже такие идеальные планы имеют право на малюсенькие ошибочки.
— Раскаиваешься, ошибочки? — продолжала наступать на него Степа, — планы?
— Бывает случается, — развел руками, — не учел! Когда я «заказывал» Слагалиц, ты еще ею не была, так что не рычи!
— Не была? — Степка остановилась, — да я родилась Слагалицей!
— Ой ли? А что опешила, — он снова усмехнулся, — удобно в костюмчике Домовитки, да? Да ты же никто! Это я тебя силой наделил, а так ты — ноль! Полный ноль, слышишь, Ни-и-и-ида? — протянул ехидно и заржал. Да только подавился хохотом, когда внезапно оказавшийся рядом медведь полоснул его когтями от лица, до самого живота.
Огневик пошатнулся, отступил, изумленно схватившись за лицо, по которому хлынула кровь.
— Ах ты, тварь! — прошипел, а глаза его стали цвета раскаленной лавы, — сдохни! — в миг в его второй ладони появился огненный шар, который он метнул в Апгрейда.
И мир вокруг сошел с ума. Степанида закричала и бросилась вперед, пытаясь оттолкнуть супруга, закрыть собой. Митя, выбросив из ладони фонтан воды, попытался затушить огненный шар, летящий в медведя, но шар только сильнее разгорелся. Водяник от чего-то застонал и согнулся пополам, а затем завалился на бок. Но Степанида не заметила. Как и того, как дружно в сторону огневика бросились остальные.
Слагалица споткнулась и упала, но тут же приподнялась, чтобы увидеть, как горит ее Апгрейд. Полыхает, возгораясь мгновенно, словно облитый бензином. А потом осыпается пеплом в паре шагов от того места, где они стали мужем и женой. Она завизжала. Громко, во всю силу легких. До крика, до сорванного горла.