Болтливые куклы
Шрифт:
Хекки успокоился только после того, как нарвал целую охапку цветов и бережно покрыл ими всю постель своего доброго, самого лучшего друга…
Его собственный экзамен был назначен в тот год, когда Хекки исполнилось тринадцать.
Он чувствовал себя почти всесильным. Тело повиновалось ему по малейшему указу — мышцы стали сильными, почти как у взрослого, а гибкость достигла своей наивысшей формы. При желании Хекки мог бы завязаться узлом или вытянуть ноги в струну параллельно полу. Мог без устали висеть, вцепившись пальцами в перекладину, или пройтись на руках через все комнаты
Доходило до того, что в коридорах храма служители смотрели на него с сомнением, пытаясь понять, не девочка ли перед ними. Хотя откуда бы женщине взяться в святых стенах? Хекки нравилось видеть замешательство в лицах служителей. Он по праву гордился собой — не так-то просто было изжить в себе мальчишеские ухватки, стремительную походку и даже выражение лица.
Но он очень старался.
И когда узнал об экзамене, даже не особенно и испугался. Был уверен в себе. И давно уже ждал этого дня.
Накануне Шен нашел время, чтобы навестить Хекки. Они привычно укрылись в своем любимом тайном месте в глубине сада и там старший друг бережно, как это умел только он, разрисовал лицо Хекки белыми узорами из защитных знаков.
— Пусть они принесут тебе удачу, — сказал Шен. — Краска смоется, но сила останется с тобой.
Хекки жмурился, подставляя лоб и щеки под влажные прикосновения прохладных тонких пальцев. От благодарности он так расчувствовался, что и сам почти растекся жидкой лужицей. Но тут уж никак нельзя было пустить слезу, поэтому Хекки отчаянно стискивал веки и горячо сжимал вторую, свободную ладонь Шена. И тот, как всегда, все понимал без слов.
— Я буду в зале, где ты должен танцевать. И Зар тоже. Мы не сможем подойти к тебе до конца испытания, но мысленно будем с тобой. У тебя все получится. Обязательно!
Хекки зажмурился еще сильней и коротко кивнул. Шен как раз закончил со своими узорами — уже было можно…
Танцуя в огромном почти пустом зале, он видел перед собой не строгие лица наставников и взрослых актеров, а лишь две пары глаз — вишневых и темно-синих. Он танцевал для них.
Он всей душой рвался в их мир.
И так хотел доказать, что может быть таким же сильным, ловким, грациозным и самоотверженным в танце.
Когда все было уже кончено, когда Хекки снял с себя влажную одежду для выступления, омыл лицо прохладной водой и ничком упал на кровать в отведенной ему комнате, они оба были рядом — Шен Ри и белый Зар. Словно два молчаливых стража. И вот день Хекки так хотелось верить, что их дружба всегда будет прочна, как каменные своды храмовых стен.
Проснувшись, он обнаружил себя в темноте и в тишине. Друзья давно ушли, он остался один в маленькой комнате на двоих. Вот только кроме него самого, здесь никого больше не было.
В школе для танцоров Хекки часто мечтал, как однажды сможет избавиться от общества шумных мальчишек и наслаждаться жизнью в отдельной комнате. Но теперь ему вдруг стало неуютно и так одиноко, что он поспешил одеться и поскорее выйти из своей новой спальни.
Оказавшись в храмовом коридоре, он вспомнил кое-как, откуда пришел накануне, и отыскал путь к
На сцене как раз шло представление.
Точно так же, как раньше, словно он все еще был здесь чужаком, Хекки отыскал любимую нишу и спрятался в ней, наблюдая за выступлением. Действие уже приближалось к концу: на сцене яростно кружились танцоры, изображающие воинов, звучала грозная музыка, похожая на раскаты грома, вспыхивали красные и синие огни. Это было красиво. Хекки прежде не видел именно этот спектакль и потому смотрел, не отрываясь. А когда все закончилось, и актеры, сняв маски, вышли к зрителям на поклон, он дал себе слово, что обязательно будет стоять там, на этой сцене, и собирать все самые горячие аплодисменты. Он станет одним из лучших. Даже лучше этого легендарного Лоа (который на самом деле уже старый и вовсе не красавчик, если присмотреться!).
На следующий день Хекки первым делом нашел себе соседа по комнате. Вернее, он сам перебрался к одному из молодых и веселых танцоров. Атэ Хон сразу понравился ему своими шутками за завтраком и яркими живыми глазами. Он все время что-то рассказывал, даже когда жевал. Это выглядело так забавно, что Хекки моментально решил познакомиться с ним поближе. И не ошибся. Атэ Хон как раз искал себе компаньона в комнату — разве не замечательное совпадение?! Он, правда, был старше Хекки почти на пять лет, но совершенно этим не зазнавался.
Конечно, гораздо больше Хекки хотелось бы жить в одной комнате с Шеном… Но что толку мечтать о несбыточном? Все равно его место давно и прочно занял белый Зар. Эти двое ни за что не захотели бы что то менять… Хекки даже и спрашивать не стал — зачем выставлять себя дураком?
Уладив таким образом проблему с внезапным одиночеством, он взялся за второй очень важный для него вопрос. Не постеснялся узнать у Атэ, кто тут главный над всеми танцорами, и прямым ходом отправился к главному распорядителю.
Дабу Реа очень сильно удивился, когда к нему в покои пожаловал самый младший актер. Актер, который еще не успел сыграть ни одной роли. И на сцену-то настоящую поднимался всего раз в жизни.
— Тебе чего, малявка? — спросил распорядитель, когда добившись дозволения, Хекки предстал перед ним на широком богатом ковре. — Ты, случаем, ничего не перепутал?
Хекки отвесил самый красивый из всех возможных поклонов уважения и простер к распорядителю руки.
— Господин Дабу! Прошу вас, выслушайте меня! — он ужасно боялся, что этот дородный взрослый человек, от чьего решения зависит все, не станет слушать вчерашнего ученика… — Господин Дабу, я всю жизнь мечтал танцевать на сцене! Пожалуйста, дайте мне шанс доказать вам, что мне можно доверить действительно стоящую роль! Я совершенно готов! Я хоть сегодня могу стать Лунной Девой или ее сестрой! Или хотя бы Маленькой Сио…
Дабу Реа насмешливо фыркнул.
Еще бы… Хекки и сам понимал, какую дерзость совершает — будто распорядитель сам не знает, когда и кого выпускать с такими большими и красивыми ролями… Но он должен, должен бы попытаться! Пусть этот влиятельный и важный человек знает, что самый младший его актер готов сделать все ради достойного начала своего творческого пути!
Действительно все.
Хекки смотрел на Дабу Реа так проникновенно, так страстно и с мольбой, что распорядитель сердито замахал на него рукой.