Бомба для Аль-Джазиры
Шрифт:
Плоская панель вновь поделилась на два сегмента. На левом осталось изображение того гостиничного номера, который был выделен молодой паре, приехавшей из аэропорта. На правом появилась черно белая картинка с телекамеры, установленной, по видимому, в подземном гараже. Были видны автомобили, выстроившиеся в ряд. Среди них "Лендровер" серого цвета с теми самыми номерами, которые указывались в электронном бланке заказа машины, где фигурировало имя Анны Козаковой.
Козак увидел на экране, в левой его части, себя самого в гостиной сьюта, в одних лишь трусах.
Уже в следующую секунду - одновременно включился звук - послышался гулкий протяжный хлопок! После чего камера ослепла, а на экране появилась зернистая рябь.
Козак шумно сглотнул. Он точно помнил, что взрыв произошел в тот момент, когда он был в ванной комнате - вместе с Анной. Иван щелкнул пультом значительно раньше. Он хотел выключить телевизор, оживший невесть почему.
"Вот оно, значит, как, - сказал он себе.
– Стало быть, это все не случайность, а акция, продуманная до мелочей".
Его утомленный мозг так и не смог пойти дальше этой мысли в своих попытках найти объяснение происходящему. Да и американец, фактически в одиночку проводящий допрос, не дал Ивану времени на размышления.
Он подошел к Козаку, извлек из пластикового пакета мобильный телефон, сжал его в руке, затянутой в перчатку, и осведомился:
– Твой гаджет? Что, узнаешь свой сотовый?
– Может, и мой, - разомкнув пересохшие губы, сказал Козак.
– Но откуда мне знать, что с этим изделием сотворили ваши умельцы за то время, пока я сижу взаперти. Догадываюсь что вы неспроста мне его показываете...
– Оставь свои догадки при себе!
– перебил его человек с закрытым лицом.
– Речь идет о железных фактах!
– Например?
– В пятницу вечером, между девятью и десятью часами, тебе, Козак, пришло сообщение о банковской проводке. Ты его сразу удалил. Так?
– Хм...
– Однако в силу того, что оно прошло через местного оператора, текст удалось восстановить. Подтверждаешь факт получения такого сообщения?
– Да, припоминаю, - после паузы сказал Козак.
– Мне перевели на счет командировочные.
– Сколько? Назови сумму!
Козак вновь ощутил себя боксером, только что пропустившим на ринге крайне болезненный удар.
– Сто тысяч.
– Чего? В какой валюте?
– Сто тысяч евро.
Человек в маске засунул мобильник в пакет, положил его на стол и уточнил:
– Ты сказал, что эти вот сто тысяч евро - командировочные?
– Да. Мне сообщили, что компенсируют проживание в Дохе и выплатят некоторую сумму в качестве командировочных.
– Как долго ты собирался задержаться в Дохе?
– Мне сказали, что придется остаться там до понедельника. Максимум до вторника.
– То есть на три или четыре дня?
– Выходит, что так.
– Сто тысяч евро на три или четыре дня? Кто ты такой, чтобы тебе платили бешеные деньги в виде командировочных?
– Вот и я так подумал, - угрюмо сказал Козак.
– Здесь какая то ошибка.
– Ошибка?
– Бухгалтер,
– А вот я думаю иначе.
– Американец уставился на него через прорези маски.
– Я полагаю, что эти деньги - аванс за некую работу, которую ты должен был сделать здесь, в Дохе. А жену ты вызвал для прикрытия. Вот такая складывается картинка, Козак.
– Абсурд!
– Майкл Сэконд...
– вкрадчиво произнес американец.
– Эти имя и фамилия тебе о чем то говорят?
Козак чуть подался вперед, словно собирался встать с табурета. Но охранник натянул поводок, так что арестант вернулся в прежнее положение.
– Свяжитесь с центральным офисом компании "Армгрупп", - устало произнес Иван.
– За преступления такого рода, что инкриминируются тебе и твоей жене, по законам эмирата Катар полагается смертная казнь, - перейдя на свистящий шепот, сказал человек в маске.
– Тебя ничего не спасет, можешь мне поверить! Здесь тебе не просвещенная западная демократия! Даже не Россия! Жену твою, может, отдадут русским в обмен на какие то их секреты. А тебя, парень, коль ты по факту апатрид наемник, да еще почти уголовник, никто спасать не будет.
– Так зачем вы тогда теряете время, мистер?
– спросил Козак.
– Оставьте меня наедине с местной катарской Фемидой.
– Ты нам интересен, Козак.
– Чем это я интересен? Кому именно понадобился такой маленький человечек, как я?
– Сэконд, - склонившись к уху задержанного, прошептал американец.
– Майкл Сэконд...
– Вы уже называли такую фамилию. Или это прозвище?
Американец, кажется, хотел еще кое что шепнуть на ушко Ивану, но в этот момент в помещении послышался мелодичный перезвон. Тут же затрезвонил еще один сотовый.
Старший из двух катарцев взял со стола свой смартфон, что то коротко сказал и стал слушать того человека, который позвонил ему. Американец тоже ответил на вызов. Он отошел к дальней двери и тоже, судя по редким репликам, больше слушал, чем говорил.
Пока эти двое с кем то общались, смуглолицый мужчина в фиолетовом с дымчатыми разводами камуфляже успел завершить свой очередной набросок. На этот раз он использовал не только черный карандаш, брал из стаканчика и другие - оранжевый и красный.
Заметив напряженный взгляд арестанта, направленный на него, он усмехнулся какой то своей мысли, после чего двумя пальцами поднял лист за верхний край и перевернул его. Теперь и Козаку был виден рисунок, исполненный им в ходе этого допроса, второго по счету.
На листе, размеры которого несколько превышали стандартный формат А4, была изображена плаха. На коленях стоял человечек в оранжевой робе, рядом с ним - палач с опущенной секирой. У человечка была отрублена голова. Она лежала рядом с плахой, в лужице крови. Один глаз оказался закрыт, второй, наоборот, распахнут так широко, что виднелся закатившийся зрачок.