Бомба для Сити (сокращ. Reader's Digest)

Лезер Стивен

Он развернул стул, нажал несколько клавиш на клавиатуре компьютера. Заурчал лазерный принтер. Иган взял только что напечатанное письмо, перечел его и подписал, а затем заправил в факс и набрал номер банка в Цюрихе. В письме он распорядился перевести миллион долларов на Каймановы острова, на другой свой счет.

Факс загудел, а Иган встал и подошел к окну. Отхлебывая пиво из бутылки, он смотрел на город. Миллион долларов. На своей предыдущей работе он столько заработал бы за двенадцать лет. Он работал в разведывательном управлении, в отделе тайных операций. Шантаж, подкуп, заказные

убийства – накопленный опыт очень пригодился ему в нынешней работе. Пять лет отслужив в разведке, Иган уволился и полгода путешествовал по миру, обзаводясь поддельными паспортами, открывая счета в банках по всему миру. Затем он начал работать на себя. Это был очень верный ход. Одна исламская группировка заплатила ему за работу в Кении и Танзании три миллиона долларов. Три месяца он был консультантом в Организации освобождения Палестины, что принесло ему еще два миллиона, а за заказ людей из Пекина он получит семь миллионов минус накладные расходы.

Он взглянул на циферблат «ролекса». Пока что все шло по плану. Но теперь надо придумать надежный способ убрать Мартина Хейса.

День пятый

Когда Макивой, с грохотом распахнув дверь, вошел на кухню, Каннинг жарил яичницу.

– Ты чего делаешь? – спросил Макивой.

– Яичницу для Кэти.

– Что ты возишься с этой девчонкой? Знаешь, Мик, всегда лучше держать дистанцию. Ничего личного, понял? Называй ее как хочешь, только не по имени. Провалится план ко всем чертям, нам ведь придется ее порешить, а если ты к ней привыкнешь, тебе будет труднее в тыщу раз. Соображаешь?

– Соображаю. – Каннинг переложил яичницу на бумажную тарелку, поставил ее на поднос. – А тебе уже приходилось такое делать?

– Детей не попадалось. Это были взрослые мужики.

– Заложники?

– Да нет. В Гражданском управлении.

Каннинг удивленно вскинул брови. Что Макивой был активным членом ИРА, он знал. Знал и про Гражданское управление: там допрашивали и пытали пленных и предателей. Большинство из тех, кто попадал туда, погибали.

Макивой заметил удивление Каннинга.

– Да, тяжкая работенка. Вот я тебе и советую: в личные отношения не вступай. Их нельзя называть по имени, нельзя с ними говорить, даже смотреть на них лучше пореже. Считай, что это не люди, а мясо. Убоина.

– Ты хочешь сказать, что Кэти для тебя убоина?

– Может, так выйдет, может, иначе. Одно дело – если все удастся так, как задумал Иган, но, уж если что не получится, мы должны будем выполнить приказ. Яичница стынет, – кивнул он на поднос.

Лидия Маккракен дала двум продавцам по пять фунтов, и они погрузили в синий «пежо»-фургон две барабанные сушилки для белья и четыре электрические духовки. Положив туда же четыре кофемолки и четыре электросковородки, Марк Куинн захлопнул дверцу.

Сев в кабину, Маккракен велела Куинну ехать обратно в промзону. Закуплено почти все, химикаты доставлены в офис в Катэй-тауэр. Пора приступать к следующему этапу.

До фабрики, которую они использовали как базу, езды было около часа. Находилась она в промзоне за Милтон-Кейнс, метрах в восьмистах от шоссе M1.

Эту фабрику Маккракен арендовала почти год назад на имя фирмы-производителя металлических труб. За фабрикой имелась автостоянка на двадцать пять машин. Сейчас там стояли синий фургон садоводческой фирмы, два микроавтобуса, синий «вольво» и мотоцикл «ямаха».

Куинн припарковался рядом с одним из микроавтобусов.

– Мы с Доном доставим фургон в аэропорт, – сказала Маккракен. – А это пусть пока полежит в «пежо».

Они вошли в здание фабрики. О'Киф сидел за столом и раскладывал пасьянс.

– Как она? – спросила Маккракен.

– Сидит как мышка, – ответил О'Киф, тасуя колоду.

Маккракен посмотрела на часы.

– Она будет на станции «Шепердз Буш» в два. Марк, тебе пора, отправляйся. Соблюдай дистанцию. На глаза ей не попадайся. Проследи, чтобы она ни с кем ни лично, ни по телефону не говорила.

– Без проблем, – сказал Куинн. Из спортивной сумки он достал мотоциклетный шлем, кожаную куртку, поношенные кожаные перчатки. – До скорого!

Маккракен надела вязаный шлем, натянула перчатки и пошла к кабинету, где поселили Энди. Энди открыла дверь. Она переоделась – на ней были черные джинсы и белая рубашка.

– У тебя есть костюм? – спросила Маккракен. – Что-нибудь деловое?

Энди взглянула на свои джинсы.

– Нет. Только это и то, что было на мне, когда вы меня сюда привезли.

– Наденешь какой-нибудь из моих. Мы с тобой приблизительно одного размера.

Маккракен жестом велела Энди следовать за ней, и они отправились в цех. Маккракен села за стол рядом с О'Кифом, Энди указала на соседний стул.

– Мы отсюда съезжаем. – Маккракен протянула Энди указатель лондонских улиц. – Страница сорок два. Здание я отметила. Называется оно Катэй-тауэр. Адрес на карточке.

Энди открыла книгу и увидела вложенную в нее карточку, где были написаны название – «Орвис Уильямс брокинг Интернэшнл» – и адрес.

– Это на девятом этаже. – Маккракен достала из портфеля пластиковый пропуск, отдала Энди. – Пройдешь по нему. Поднимешься в офис и будешь ждать нас. Мы приедем завтра рано утром.

Энди посмотрела на пропуск. На нем стояло название брокерской конторы, было написано имя, Салли Хиггз, с подписью и фотографией Энди, той самой, которую сделали, когда ее привезли на фабрику.

Маккракен встала.

– По дороге ни с кем не разговаривай, никому не звони. За тобой будут наблюдать. Если попробуешь с кем-нибудь связаться, мы просто исчезнем, и ты нас никогда не найдешь. Дочку тоже. Поняла?

– Да, – ответила Энди чуть слышно. – А как мне туда добираться?

– Это я потом объясню. Но сначала хочу кое-что тебе показать. – Она направилась к компьютеру, Энди за ней.

Маккракен щелкнула мышкой, и на экране появилось изображение офиса в Катэй-тауэр. Энди непонимающе уставилась на него.

– Вот здесь мы будем работать, – объяснила Маккракен. Она снова щелкнула мышкой, и Энди увидела то же помещение в другом ракурсе. – Отсюда мы можем наблюдать за всем, что там происходит. Ты, как там окажешься, устраивайся поудобнее и жди нас. Ночью ты будешь одна, но под нашим присмотром.