Бомба из прошлого
Шрифт:
Его взяли за руку. Он не упирался. Когда-то в школе он учил немецкий, но здесь, в лесу, услышал впервые за последние шестьдесят пять лет.
Густав подвел его к группе и что-то сказал своим товарищам. Те закивали, заулыбались. Кто-то протянул бутерброд, кто-то — пластиковую чашку с кофе. Тадеуш с жадностью набросился на еду, торопливо запивая ее горячим кофе. Наверное, из вежливости никто даже не посмеялся над ним. Ему дали еще один бутерброд.
— Мы из Касселя, — объяснил один из немцев. — Антифашистская группа. Евреев среди нас только двое, но национальность для нас не важна. Мы строим мемориал Дороги на небеса. У двоих из нас здесь погибли
Ему дали яблоко и подлили кофе. Горячий напиток ожег губы. Он сжал яблоко.
— Под деревьями поставим камни с именами тех, кто прошел по дороге смерти. И камни, и деревья простоят много лет, и память о том, что здесь произошло, не умрет. Забыть чинившееся здесь зло было бы преступлением.
Тадеуш впился в яблоко зубами.
— Вы ведь уже не молоды. Извините, но, может быть, вы жили здесь в то время? А помните ли что-нибудь?
К нему тянулись руки. Люди предлагали завернутые в целлофан сэндвичи и фрукты. В животе у него заурчало. В ушах завыли сирены, затрещали автоматы, захлопали винтовки — караульные вели огонь с вышек.
— Вы помните… помните… помните… помните?
— Вы были здесь… здесь… здесь… здесь?
Помнил ли он? Да. Это осталось с ним навсегда. Он, Тадеуш Комиски, прожил здесь, в лесу, всю жизнь. Чашка с остатками кофе выпала из пальцев. Пятно растеклось по штанине. Он отбросил недоеденное яблоко, вскочил и побежал.
Они спустились в подвальное хранилище посольства.
— Могу сказать только одно: хорошо, если бы Лоусон не пожаловал. Ладно. Вот что у нас есть. — Резидент передал Стрелку два пакета. Большие, увесистые, обернутые плотной бумагой, вроде той, в которую он заворачивал когда-то подарки, что посылал детям на день рождения. Только вот подарков в них не было — суд запретил Стрелку любые контакты со всеми его отпрысками от трех развалившихся браков, — и пришли они не с обычной почтой, а с дипломатической курьерской.
— Только не вздумайте открывать их здесь, — предупредил резидент. — Опись я видел, а больше и знать ничего не хочу. Этот чертов Лоусон снова взялся за свое? Ладно, я в ваши игры не играю. Распишитесь.
Стрелок пробежал глазами по документу — речь шла о доставке и получении «неустановленных предметов», — поставил подпись там, где стояла «галочка», и сунул пакеты подмышки. В том, что оказался справа, находился полотняный мешочек с автоматом «хеклер-и-кох»; в том, что слева, — портплед со свето-шумовыми и дымовыми гранатами, девятимиллиметровым пистолетом «глок», боеприпасами в количестве, достаточном для снаряжения пяти магазинов, и полевая аптечка.
— И чтобы не было никакого недопонимания — пожалуйста, передайте это многоуважаемому мистеру Лоусону, — если какой-либо из данных «неустановленных предметов» будет использован в границах Германии, то и его, и вас, и всех прочих, кого он привлек под свое крыло, ждут большие неприятности. Старик ведь все еще живет в «добрых старых временах», да? От меня лично добавьте, что времена, когда мы здесь изображали из себя оккупационную державу, давно миновали. Как говорится, без обид и ничего личного, но убирайтесь-ка отсюда поскорей.
Ему указали на дверь, провели
На бумажные пакеты падали капли дождя. Он прошел по Вильгельмштрассе мимо немецких постовых, пробрался по лабиринту бетонных блоков, установленных на случай террористической атаки. Спорить с резидентом было бесполезно, хотя Стрелок и мог бы кое-что сказать. Дело в том, что ему нравился мистер Лоусон. Прогулка по Вильгельмштрассе, заполненной в этот час толпами спешащих домой госслужащих, давалась нелегко, и дело было вовсе не в двух пакетах. В ванной, перед завтраком, он долго стоял у зеркала, разглядывая интимную часть тела. Прошло три дня, но синяки оставались, радуя радужным разноцветьем. Стрелок не жаловался, нытиком не был никогда. И вообще он был чертовски доволен, что мистер Лоусон позвонил именно ему.
Стрелком он стал двадцать шесть лет назад, когда был молодым морпехом и смотрел на улицы Лондондерри через оптический прицел. От боевика ИРА, когда тот достал из багажника машины карабин М-1, его отделяло добрых одиннадцать сотен ярдов, и тем не менее пуля нашла цель. «Лучшей демонстрации снайперского мастерства я еще не видывал, — заявил потом командир роты. — Да ты, черт возьми, настоящий стрелок». Прозвище прицепилось да так и осталось. Он был Стрелком во взводе спецназа, когда женился на Леанне, был Стрелком в тренировочном центре Лимпстоун, когда женился на Мэвис, был Стрелком во время первой войны в заливе, когда женился на Адели. И остался им теперь, когда уже не был ни на ком женат.
Свернув с Вильгельмштрассе, он увидел вдалеке микроавтобус. Дождь усилился, но бумажные пакеты держались.
Тем, что теперь у него появилась наконец работа, тем, что бессмысленное прозябание в тесной однокомнатной квартирке на окраине Плимута закончилось, он был обязан Кристоферу Лоусону. Больше ему никто не звонил. Ни чертовы жены, ни дети. Друзей у него не водилось, и он убивал время, складывая фигурки солдат времен наполеоновских войн и ожидая звонка. Надо признать, одиночество в компании игрушечных солдатиков давалось нелегко.
Дойдя до микроавтобуса, он отодвинул дверцу и запрыгнул в салон. Все были на месте, кроме Денниса. Лоусон сидел впереди, рядом с Эдрианом. Окна уже запотели. Стрелок втиснулся между Багси и Шринксом, развернул промокшую упаковку и бросил мешочки на колени Дэвису и девчонке. Первый буркнул недовольно, вторая пискнула, но Стрелок пропустил их возражения мимо ушей. Лоусон оглянулся и вопросительно вскинул бровь. Стрелок кивнул.
— Как там мой коллега?
— Обливал вас грязью, мистер Лоусон.
— Чего и следовало ожидать. Если я прав, ему недолго осталось. Что ж, пора приподнять занавес.
Что-что, а приподнимать занавес у мистера Лоусона получалось отлично. Стрелок устроился поудобнее и приготовился слушать.
— Я уже говорил вам в Лондоне, что речь может идти о доставке ядерной боеголовки с российской территории — а точнее, из бывшего закрытого города Арзамас-16, — для продажи одной русской же криминальной группировке. Я также полагаю, что после завершения этой сделки последует другая, то есть перепродажа боеголовки другому покупателю, который попытается устроить взрыв в одном из городов Западной Европы или Соединенных Штатов Америки. Цель операции «Стог» — помешать сделке. Для достижения этой цели я и пытаюсь внедрить нашего человека, Ноября, как можно глубже в упомянутую организацию. Кое-чего мы уже достигли.