Бомбар-1
Шрифт:
Колька и Сашка смотрели на курган и хутор. В головах у командира корабля и второго пилота - пусто, звонко, соображали они с трудом. "Это хутор... Тот самый... Где же гражданская война?.."
Никаких признаков войны они не находили. Не горели хаты, не слышалось гула снарядов, треска пулеметных очередей... И не скакали по степи буденновские конники в островерхих шлемах, не шли им навстречу в атаке цепи белогвардейских офицеров.
Ближе к хутору трава не росла так густо, как около корабля. Там, очевидно, пасли скот - полынь торчала обдерганными и ершистыми кустами. Тянулись вверх и струились на ветру выцветшие
Седая степь!..
Красный город-сад с его проспектами, домами из стекла и бетона, троллейбусами, автобусами, похожими на пузатые авиалайнеры, что, снижаясь, пролетали к аэропорту, - все это теперь оставалось где-то, было сном.
Далеким сном. Теперь они одни в степи, и над ними - выгоревшее от летнего зноя небо.
– Что будем делать?
– спросил растерянно Сашка.
– Как что?
– удивился Колька.
– Действовать!
– А может...
– начал было Сашка, отворачиваясь, и осекся. У
– Что может, что может?!
– вскочил на ноги Колька. И вот всегда так! То Сашку не удержишь, то его нужно подталкивать, влиять на самолюбие: уж очень быстро у него меняется настроение.
– Вставай вот лучше. Что мы сюда рассиживаться прилетели? Делом давай заниматься! А то придумывать ты мастер, а как... Так ты сразу начинаешь... ныть!
Сашка с трудом встал, у него от дикой скачки в корабле болело все тело. А Кольке - хоть бы что! Маленький, коренастенький, он уже растворял кузов, лез в аппаратуру.
– Как он там?
– спросил Сашка.
– Цел?
– А что ему сделается?
– ответил Колька из кузова.
– Штекеры только выбило.
Выпрыгнув из кузова, он пошел к кабине. Сашка поплелся за ним. Ему было что-то уж очень тоскливо; не так представлял себе приземление корабля.
– Предохранители перегорели!
– доложил весело из кабины Колька.
– Видать, короткое замыкание... Даже изоляция сгорела! Во дела!.. И рычаги сорвало!
Закончив осмотр, он взглянул на загрустившего Сашку, засмеялся:
– А ты чего такой, а?
– А-а!
– махнул Сашка рукой и отвернулся, чтобы Колька не рассмотрел синяк у него под глазом.
Чудак! Разве можно смеяться над ранами, полученными в схватке со стихиями.
– Глаз болит, что ли?
– Да нет, - нехотя ответил Сашка.
– Все как-то у нас не так получилось.
– А я думал, что ты...
– Струсил?
– быстро спросил Сашка.
– Да.
– Ну знаешь!
– обиделся Сашка, намереваясь уйти от корабля в степь.
– Да ладно тебе, - остановил его Колька.
– Главное же - долетели!
– Да, несло здорово!
– согласился Сашка.
– Вот видишь!.. Хорошо хоть живыми остались.
– Сейчас будем ремонтировать или... потом? Как ты, Коль, думаешь? спросил Сашка.
Заниматься ремонтом корабля сейчас ему не хотелось. Колька подумал и решил:
– Потом!.. Нужно же узнать, как и что, скоро ли скачки. Давай корабль бурьяном накроем.
БАБА ДУНЯ
Вышли на проселочную дорогу.
– Сынки, а сынки!
– услышали они вдруг позади себя. Мальчишки оглянулись-к ним бежала какая-то женщина.
– Погодьте, сынки, погодьте!
Когда женщина приблизилась, Колька и Сашка увидели, что это невысокая,
Тяжело дыша и прихрамывая, старушка подошла к ним. Когда она оказалась рядом, Колька и Сашка разглядели под белой косыночкой, надвинутой козырьком на самые брови, ее маленькое, с кулачок, лицо с запавшим ртом, изрезанное морщинами и выжженное солнцем. Зато глаза у нее были большие и какие-то по-детски ясные.
– Сынки! Добре ранку!
– поздоровалась старушка, переводя дух и сбавляя шаг.
– Фу, господи, как заморилась, пока вас догоняла!.. Откуда вы взялись, а? Не было ж никого на дороге - я на кургане стояла... Когда иду, глядь, а впереди - вы. Вы шо, по степу шли, навпрямки?
– Ага, - ответил, усмехаясь, Сашка.
– Навпрямки.
– Так по степу и шли из самого Ростова?
– удивилась старушка.
– Так и шли... из самого Ростова, - ответил вновь Сашка, подмигивая Кольке здоровым глазом. Уж что-что, а разыгрывать и придумывать он любит.
Старушка, нисколько не усомнилась в его словах, заговорила со вздохом:
– Да-а... А оно и правильно. По дорогам теперь опасно. Гляди, на какой-нибудь отряд нарвешься, приставать начнут: "Откель да куда? Чи красный ты, чи белый?" А попробуй угадай, кто тебя перестрел, все ж одинаково одеты не миновать беды! Ох, беда, ох, беда, тай годи!.. Ужасть, што на белом свете творится, сын на отца поднялся, брат на брата, вот лихо-то, а?..
– Революция, - как бы объясняя этим все, ответил односложно Колька и добавил: - Гражданская война.
Старушка помолчала, через минуту спросила:
– Так вы, значит, из Ростова? Из-под Краснова тикаете?.. Он шо за человек... лютый?
– Очень, - ответил Сашка.
– Не человек, а зверь. Белогвардейский офицер, одним словом, генерал.
– Лютый, - повторила старушка в раздумье.
– Вот и люди ж так кажуть... Ох, страх, ох, страх! А шо у вас в Ростове делается, а? Я весной там была, на базар ездила. Ну вторговала на керосин, на соль та спички, так у меня уркаганы, жулье ростовское, все и вытянули из пазухи. С платочком, зувсим. Бездомных уркаганов там у вас - ужасть. Я около столов торговала, где хлебом торгуют, где борщом, пирожками кормят, знаете? Около собора Александра Невского, знаете?
– Знаем, знаем, - так обрадованно подхватил Сашка, что Кольке стало немного не по себе от его вранья.
– Там теперь Дом Советов стоит.
– Шо?
– Это я так, - испуганно оглянувшись на Кольку, быстро ответил Сашка. Собор знаю... Как же не знать! И лавки, о которых вы говорите.
– Ага, - ничего не заметив, продолжала старушка.
– Торгую. Чувал между ног держу одной рукой, а другой- платочек с грошами под кофтой. А кругом же шпаны той - тьма!.. Смотрю, отстали от меня, у хлебных ларей крутятся. Мужики там мордастые, ножи у них гострые! Длинные! Как сашки, ей богу! Стучат они ими по прилавку, кричат: "Подходи, у кого деньги завелись, торгуем хлебом - пышным, душистым, за аромат пятачок, а сам-хлеб-даром". Складно кричат. И вот такой, как вы, малец. Есть, видать, захотел. Потянулся кусок хлеба спереть. А верзила ножом своим длинным как секанет со всего маху! Так мальчишкины пальцы и остались на прилавке колбасками. Кровищи!.. Ой, страх, ой, страх, как озверели люди.