Бон-вояж. Литр Иваныч и Мотылёк

Синиярв Алексей

* * *

— Хазанов-то как? — поинтересовался Литр Иваныч.

— Шустрый, — ответила Катерина. — Показывали недавно, располнел.

— В соседнем купе едет, — сказал Литр Иваныч.

— Да что вы!? — удивилась бабуля.

— Шутка, — сказал Сергей. — Бамбарбия керкуду.

— Я вот теперь думаю: а может бросить всё, — сказал Литр Иваныч. — И пойти в кино сниматься. Камеры я не боюсь. Ты камеры боишься? — спросил он Сергея.

— Нет. Не боюсь. А чего бояться. Нас не спрашивают.

—

А никогда не поздно, — сказала бабуся. — Сейчас сериалов разных уйма. Может и удастся где зацепиться. Никогда не поздно, как в песне поется, новый путь начать.

— Вот видите, — с довольным видом упрекнул Литр Иваныч, — тут у вас недоработка.

Он подмигнул Сергею и спросил у Валеры:

— А деньги хорошие артистам платят?

— Миллионщики они все, — вместо Валерия ответила бабуля, — лопатой деньжищи гребут.

— Деньжищи гребут, — согласился Валерий, — а смотреть нечего. Одна пустота. С нашими фильмами же не сравнить. «Три тополя на Плющихе», «Печки-лавочки», «Белорусский вокзал», «Они сражались за Родину» — какие шедевры снимали! «Пять вечеров», «Я шагаю по Москве». Да еще добрый десяток назову, не запнусь. А то и два — три. Один Гайдай чего ст оит. А Данелия? Какие режиссеры! Элита. А нынешних? — не вспомню. Вот спроси — буду сидеть, думать. Вспоминать. А чего эти нынешние снимают? И не смешно, и не интересно. Но голый зад и сиськи — это обязательно. По сюжету вот не надо — нет, всё равно. Будет!

— А с Безруковым фильм не смотрели? Про Колчака? — спросила бабуся.

— С Хабенским, — поправил Валерий.

— Да я их вечно путаю. По мне оба на одно лицо. И играют всегда одинаково. Но мне не понравился. Девка эта, Боярского дочка вообще ни при чем. Только улыбочки строит, выгибается-красуется.

— А тогда бояре уже… — начал было Сергей, но посмотрев на Литр Иваныча, осекся.

— Ну так ведь шлепнули, всё же, вражину, — неприязненно сказал Литр Иваныч. — Как ни прыгал — допрыгался. Попили кровушки народной, хватит!

— А теперь кино снимают, — поддержала Катерина. — Вот как! Сожгли в печке героя Лазо, а мучителя-Деникина в Москву перезахоронить привезли. Глядишь, и Власова привезут. И еще какую сволочь где выкопают. И памятники им поставят, и спляшут-споют. Киркорова с Басковым на поминки пригласят. Это всё евреи-жидомасоны. Ненавидят Русь святую. По Рен-тиви всю правду-матушку показали. Теперь ничего не скроешь.

— Столкнули народ лбами, — сказал Валерий. — Это ж ведь Владимир Ильич лозунг кинул: «превратим мировую войну в гражданскую». Вот и понеслась: брат на брата, сына на отца.

— Ленин?! — вскинулся Литр Иваныч, и сквозь зубы процедил: — С Лениным вы погодите…

— Вот и я говорю, — сказала Катерина, — нечего мертвых тревожить. К хорошему не приведет.

— История так устроена, — сказал

Валерий. — Вот «наш дорогой Леонид Ильич». Кто только не плюнул, как только не обгадили. Некрофилы.

— Царство ему Небесное, — перекрестилась и вздохнула Катерина. — Только вздохнули — на, тебе, снова нап асти. Напал проклятый буржу ин.

— Не зря, помню, бабы в цеху плакали, — сказал Валерий. — Чуяло беду сердце женское. Нонче-то, по ком заплачут?

Литр Иваныч с Сергеем переглянулись.

— Жили, не тужили, — подтвердила бабка.

— Развитой социализм, — осторожно произнес Сергей.

— Развитой — не развитой, а чуть не каждый год по профсоюзной на юг ездила. Считай забесплатно. Во всех Анапах и Алуштах побывала. И процедуры разные, и питание. Что? Турция ваша нынешняя лучше что ли? Вода та же, солнце то же. И на машину накопили. И гараж рядом с домом. Дед не нарадовался. И квартиру, слава тебе, получили трехкомнатную. Купи вот сейчас. На всю жизнь в кабалу. А тогда рабочий класс ценили. Уважали.

— Что правильно, то правильно, — подтвердил Валерий.

— «Застой», видите ли, у них. Это у них в мозгах застой. И стагнация-засрация.

— Где они ее нашли? стагнацию? — сказал Валерий. — Извините, но когда в три смены все заводы… И не хватало стране. Ещё, ещё! Давай план, давай. Больше, больше. Где застой? Какой застой? Мы кабеля не успевали прокладывать. Черных суббот не перечесть.

— Черные субботы, да, — подтвердил Сергей. — Вроде поспать бы, а снова, — он зевнул, — на работу.

— Ну, вам-то молодым, откуда знать?

— Я рассказывал, — успокоил Литр Иваныч.

— Это правильно. Это надо делать — правду рассказывать. Это молодежи, — Валерий показал на Сергея — они пропаганду свою подлючую ввернуть могут, а мы-то с вами знаем какой «застой». Стабильность! вот что! Страна развивалась такими темпами, что ой-ё-ёй, — сказал он, обращаясь к Сергею. — Что угодно возьми: космос, авиация. Сколько жилья бесплатного строили людям. Днем и ночью строили. Фабрики-заводы какие? любо-дорого поглядеть. Станки с ЧПУ, не хуже западных. Совхозы — миллионщики! А сейчас? Поглядите, едем, поглядите в окно — пустые поля. Заросло, сорняки с меня ростом. А в магазинах польская картошка. Почему?

— Гайдарка с чубайкой всё придумали, вредители, — сказала Катерина. — И, как дед мой говорит, всякие прихлебалы пиндосовские. Он у меня и газеты читает, и телевизор смотрит. Подчеркивает, выписывает списки. Надо бы, говорит, их всех — в суд народный. Не тот, что нынче, продажный, а народный. Я и думаю — надо бы. И Ельцинера-пьяницу с ними. Пусть и заочно. Маслица подлить на сковородку в аду. И референдум по всей стране — что с ними делать.

— И что же делать? — спросил Сергей.