Бонусы и Эпилоги Монти Джей
Шрифт:
Я обхватываю мужа за шею, притягивая его так близко, как только могу, пока мой живот не останавливает его. Несмотря на его разряжение, он опускает свои грубые ладони на мой живот, поглаживая.
Один или оба наших близнецов пинают его, заставляя меня смеяться.
– Похоже, им это тоже нравится.
– Как у вас дела сегодня? – спрашивает он, глядя на мой живот, как будто разговаривает с малышами внутри меня.
– Мы в порядке. Спина немного побаливает, я снова хочу тайской еды и чувствую себя толстой, но все отлично.
Его брови нахмурены
– Завтра ты позвонишь на работу и скажешь, что уходишь в декретный отпуск, Брайар.
Я поднимаю руки к его бровям, разглаживая их жесткость:
– Перестань хмуриться на меня. От этого у тебя появятся морщины.
– У меня от тебя морщины, потому что ты никогда меня не слушаешь, – он прижимается губами к моему лбу, и от поцелуя мне становится жарко. – И ты не толстая. Ты опьяняешь. Ты дома всего три минуты, а я уже твердею, глядя на тебя. Набухшая и наполненная нашими малышами. Не надо так оскорблять свое тело.
Все в нем сейчас такое мягкое, даже когда он грубый.
Как он ласкает мой живот по ночам, рисует на нем маленькие узоры перед сном. Боже, и он любит, когда я стою раком, тяжелые руки обхватывают мой набухший живот, когда он входит в меня.
Мужчина, который никогда не хотел детей, обожает смотреть, как я их вынашиваю.
– Может, тебе это и нравится, но мое тело похоже на кита.
Прижимая меня ближе, он вздыхает:
– Твое тело создает человеческие существа. Наших детей. Ты гребаная богиня, Би. Всегда ею была и всегда ею будешь. Так что заткнись со своими оскорблениями, или я вытрахаю их из тебя, поняла?
У меня мурашки бегут по спине, пальцы ног подгибаются при мысли обо всем, что он может со мной сделать. Из-за гормонов я постоянно возбуждаюсь, и Алистер всегда рад помочь.
– Спасибо, – шепчу я, вдыхая этот темный магический аромат, от которого до сих пор схожу с ума. Это единственное, что меня успокаивает. Заставляет меня чувствовать себя в безопасности. В безопасности, даже если мир вокруг нас рушится.
Единственное, что имеет значение в этом мире, только мы друг у друга.
И скоро к нам прибавятся еще двое.
– За что?
– За эту комнату. За нашу жизнь. За наших детей. За твою любовь. Ты сказал мне, что все, что ты можешь дать, будет моим, и боже, Алистер, посмотри, как много ты мне дал, – бормочу я, мои глаза горят от слез.
Его руки обхватывают мое лицо, нежно поднимая мой подбородок вверх, чтобы мои глаза встретились с его взглядом, а большие пальцы вытирают слезы с моих щек.
– Это я должен благодарить тебя, малышка Ти.4
– За то, что у тебя появились морщины? – шучу я.
– За то, что показала мне, как выглядит любовь. На что она похожа. На что она способна. Ты взяла человека, окруженного демонами и тенями. Сломанного и озлобленного. Ты взяла и сделала из меня человека, который хочет быть мужем.
Нашу историю нельзя назвать обычной.
Наша любовь была нелегкой, а для кого-то и вовсе аморальной.
Некоторые до сих пор смотрят на него и видят монстра. Они видят серые акты насилия, которые он совершал, и считают его грешником, которому нет искупления.
Они не видят мальчика, который выцарапывал себе дорогу в жизни когтями. Человека, который готов умереть за тех, кого любит.
Даже в самые худшие дни он лучше многих.
Мой бог гнева.
Мой мальчик Холлоу.
Наша любовь не совсем обычна.
Но она наша.
И мы будем бороться за нее вечно.
«КЛЯТВА, КОТОРУЮ МЫ ДАЕМ»
Эпилог
Сайлас
Я провожу грубой ладонью по лицу, срываю с себя очки с голубыми стеклами и бросаю их, слушая, как они звякают о металлическую поверхность стола.
– Все, кто работает на меня, – чертовы идиоты. Если на этой неделе мне снова придется задержаться на работе допоздна, я уволю их всех за гребаную некомпетентность, – ворчу я в трубку.
– Выплачь мне всю гребаную реку слез, а потом построй мост стоимостью в миллиард долларов. Просто скажи, что скучаешь по дому, по своей жене, а потом смирись с этим.
– Обиделся, потому что Сэйдж снова сказала «нет»?
– Пошел ты, – он ворчит, как ребенок. – Это мое третье предложение. Думаю, она меня ненавидит.
Смех, настоящий и несдерживаемый, вибрирует в моей груди, эхом отдаваясь в динамике телефона.
– Ты полон дерьма. Если бы Сэйдж тебя ненавидела, она бы давно ушла. Поверь мне, ты чертовски надоедливый говнюк.
– Оу, говори обо мне больше хороших вещей, лучший друг. Это так полезно для моего самолюбия, – издевается он, и звук зажигаемой «зиппо» ударяет мне в уши. – Я знаю свою девочку, мне нравится, что она хочет сделать карьеру сама, своими силами. Но, черт возьми, разве она не может быть боссом с кольцом на пальце и моей фамилией, приклеенной к ее имени?
Я качаю головой. Рук – самый нетерпеливый ублюдок на планете, и Сэйдж заставляет его работать над этим. Вот почему им так хорошо вместе. Вот почему, когда они наконец свяжут себя узами брака, все будет гладко.
– Терпение, чувак. У тебя с ней вечность впереди. Тебе не нужен лист бумаги, чтобы это понять.
– Да пошел ты. Ты женат, и у тебя, блядь, целый ребенок, – он огрызается и с шумом затягивается сигаретой. – Ну так что, моей племяннице удается взламывать федеральные базы данных или воссоздавать Пикассо?