Борьба буров с Англиею (Воспоминания бурского генерала)
Шрифт:
Мы обложили генерала Бертона сплошным кольцом. В течение пяти дней мы держали его запертым, расположившись к востоку, к югу и к северо-западу от него. На пятый день я сговорился с генералом Либенбергом занять новую позицию на насыпи железной дороги, на северо-запад от самой крепкой позиции англичан при чем я должен был послать с генералом Фронеманом 80 человек, а он 120. Эта позиция была так важна, что ее должны были занимать никак не менее 200 человек; иначе ее нельзя было защищать.
Так и было условлено. Что же произошло на самом деле?
Я был уверен, что две сотни заняли эти позиции. Вместо этого там оказалось всего 80 человек. А между тем, генерал
Генералу Фронеману следовало бы удалить своих бюргеров в тот же момент, как он заметил, что генерал Либенберг не прислал своих. Я слышал позднее, что убитый капитан Силие сам не захотел оставить позицию.
Тяжело было потерять сражение почти уже выигранное. Как раз в тот момент, когда победа была уже близка, пришлось отступить.
Мы направились назад к Ванфюренсклофу. Придя туда на следующий вечер, мы услышали об огромных неприятельских силах, двигавшихся с трех сторон: от Потчефстрома, по направлению от Тейгерсфонтейна и от Шумансдрифта.
На следующее утро мы перешли реку Вааль и расседлали лошадей.
Я послал разведчиков на рекогносцировку. У меня уже не было разведочного отряда Яна Терона; он распался, и члены его разошлись по разным отрядам.
Только что успели мы наскоро позавтракать, хотя уже было далеко за полдень (но мы еще ничего не ели), как прискакали мои посланные с криком:
– Неприятель близко!
В один миг все лошади были оседланы, и мы удалились. Англичане заняли холмы как раз к северу за рекой Ваалем. Мы могли скрыться только за стенами кафрских жилищ, но они не представляли защиты для наших лошадей; а потому мы ускакали, хотя нам вслед сыпались гранаты и пули.
Здесь мы потеряли пушку. Это случилось в то время, как я отлучился на левый фланг. Сломалось одно из колес лафета, и пришлось пушку оставить на месте.
Во время этого бегства произошел любопытный эпизод. Одна неприятельская граната упала в повозку, на которой стояло четыре ящика с динамитом: их, конечно, разорвало. Но животные только что перед этим почему-то были отцеплены, иначе могло бы произойти большое несчастье.
У нас не было потерь, если не считать двух бюргеров, которые, думая, что могут лучше спрятаться в доме, как раз попались в руки англичанам, пришедшим из Шумансдрифта.
Мы прошли несколько
Там я получил известие, что президент Штейн вернулся со своим штабом из Магадодорпа, где у него было свидание с трансваальским правительством. Президент просил меня приехать к нему, чтобы повидаться с Делареем.
Я отправил свой отряд по направлению к Ботавилле, а сам со своим штабом поехал к президенту. Мы встретились 31 октября у Вентерсдорпа. Я услышал от него, что по приезде в Магадодорп, он не застал президента Крюгера, который должен был из Лоренцо-Маркеса отплыть на военном судне "Гельдерланд", спещально посланном за ним королевою Вильгельминою для того, чтобы перевезти его в Голландию. Это было незадолго до того, как Португалия перестала быть нейтральной. Престарелый президент уехал как раз вовремя.
Генералу Деларею что-то помешало приехать, и я вместе с президентом отправился по направлению к Ботавилле.
Я получил сведения от генералов Фури и Герцога, а также и капитана Схеперса, что бюргеры снова присоединились к их отрядам. Мне теперь снова казалось, что наступает подходящее время для того, чтобы пробраться в Капскую колонию. Президент Штейн выразил желание отправиться туда вместе со мной.
Обдумывая этот план, мы перешли железную дорогу около Винбурга. 5 октября мы пришли в Ботавилле, где нашли генерала Фронемана, который прибыл со своими отрядами от реки Реностер. Увы! могли ли мы думать, что здесь нас ожидает большое несчастье!
В тот же день показалось огромное английское войско, которое шло вслед за нами; произошла стычка, после которой англичане отступили. Мы тоже отправились в путь, но не отошли далее первого холма. Нисколько не боясь неприятеля, мы переночевали в 7 милях от англичан, отделенные от них рекой Фальсхривир.
Я послал сторожевой караул к реке и приказал ему оставаться там до следующего дня. На утро бюргеры, вернувшись, сообщили мне, что ничего не видели, кроме небольших дымков. Дымки показались к северу от реки, и они думали, что там лагери англичан. Значит, все было благополучно - так подумал бы каждый.
Но капрал, принесший мне известие, не отошел еще на сто шагов, как я услышал выстрелы. Я думал, что бюргеры убивают для себя какую-нибудь овцу или что-либо другое. Но выстрелы послышались во второй раз, в третий... Что же оказалось? Англичане были в 200 шагах от нас, на холме около Ботавилле как раз там, откуда только что вернулся сторожевой караул!
Было еще рано. Солнце едва взошло и многие бюргеры спали еще под пледами.
То, что произошло вслед за этим, я никогда не видел. Я слышал много о панике - но здесь я увидел своими глазами, что это в сущности такое!
Я едва нашел свою лошадь и сам оседлал ее. Некоторые бюргеры уже начали стрелять, но большинство, сев на коней, со всех сил понеслись прочь. Многие ускакали без седел, "голыми" (bloots), как говорят у нас. Оседлывая свою лошадь, я не переставал кричать:
– Куда вы? Нельзя убегать! В атаку!
Но ничто не помогало. Паника была в полном разгаре, и те, которые стали стрелять, сами пали жертвами.
Мне ничего не оставалось, как, севши на лошадь, скакать за бюргерами, уговаривая их вернуться. Куда тут! Ничего нельзя было поделать. Только что я сгонял бюргеров на одном конце, как они разбегались на другом. Наконец весь отряд очутился под неприятельским огнем.