Борьба и победы Иосифа Сталина
Шрифт:
Ленин торопил ЦК. Он считал, что Керенский готов пойти на сговор с немцами и сдать Петроград. «Предстоящая отдача Питера, — пишет он, — сделает наши шансы в сто раз худшими. А отдаче Питера при армии с Керенским и К во главе мы помешать не в силах».
Он был категоричен и не хотел больше ждать вызревания ситуации. Момента, когда взятие власти будет соответствовать формальным правовым нормам. «Ждать формального большинства, — говорит он, — наивно: ни одна революция этого не ждет. И Керенский с К не ждут, а готовят сдачу Питера... Нет аппарата? Аппарат есть: Советы и демократические организации». В качестве практической меры Ленин предлагает найти поддержку этим действиям в
Настаивая на решительных действиях, Ленин не ограничивается призывом. Он предложил схематически план проведения восстания и требовал «арестовать и разогнать» Демократическое совещание, «мобилизовать вооруженных рабочих, призвать их к отчаянному последнему бою». Однако дерзкий план Ленина не нашел бесспорной поддержки в ЦК. Каменев и Зиновьев решительно выступили против него, Троцкий предложил свой «альтернативный план», увязывая тактику действий с поддержкой Советов. Сталин не стал с категоричностью Зиновьева и Каменева выступать против Ленина, но не склонился и на сторону Троцкого. Он решил передать письма Ленина в крупные парторганизации для обсуждения и принятия окончательного решения.
Было ли это проявлением нерешительности Сталина? Или у него не было своего мнения?
Нет. Все было им осмыслено. Он считал, что начинать восстание, не дожидаясь съезда Советов, преждевременно, однако он не хотел подрывать авторитет вождя вступлением с ним в конфронтацию. Эта позиция объясняется не только тем, что с июльского кризиса Сталин лично много сделал для перетаскивания Советов на сторону большевиков и завоевания партийного влияния в этих органах.
Сталин трезво воспринимал и взвешивал обстановку Он видел, что даже при полном успехе восстания в «двух столицах» большевики не имели никаких гарантий в том, что они получат поддержку в стране. Еще одним весомым аргументом для его позиции являлось то, что во фронтовых частях были сильны эсеровские и меньшевистские настроения.
Кроме того, он понимал, что выглядевший красиво на бумаге сам ленинский план восстания был рассчитан на почти идеальный вариант. На условную ситуацию, при которой действиям восставших не будет оказано серьезного сопротивления. Призыв к рабочим отрядам «погибнуть, но не дать неприятелю двинуться к центрам города» был чисто умозрительным и эмоциональным. Отряды могли ввязаться в затяжные бои и действительно погибнуть, и тогда торжество победителей не ограничилось бы полумерами тюремных репрессий участников борьбы.
Расплата неминуемо обернулась бы кровью — более обильной, чем после поражения революции 1905 года. Она залила бы кровью улицы Петрограда и Москвы. Но это стало бы не только поражением самого восстания, а крахом и гибелью всей партии.
В отличие от скрывавшегося от властей Ленина находившийся в гуще событий Сталин постоянно занимался в этот период укреплением и усилением партии. Он знал, что идет наращивание ее кадрового потенциала. Время работало на большевиков, и Сталин эффективно использовал это время.
К октябрю 1917 года численность партии возрастет с 240 до 350 тысяч, и парторганизации будут существовать уже более чем в 100 городах; ежедневный тираж большевистских газет достигнет 600 тысяч экземпляров, а на фронте будет 50 тысяч большевиков. Но это к октябрю. В любом случае практически бескровный (о чем почему-то «язвят» антикоммунисты) захват власти в октябре 1917 года исторически подтвердил правоту тактики
Торопливость не была присуща его характеру В этот момент, когда появилась реальная возможность дальнейшего укрепления Советов через созыв съезда, при обозначившейся перспективе легитимного признания лидерства в них большевиков, Сталин не видел необходимости в поспешных и непредсказуемых действиях. Позже, в феврале 1924 года, он пояснял свою позицию: «Что означало поднять восстание в такой момент? Поднять восстание в такой обстановке — это значит поставить все на карту».
Он не изменил своей точки зрения и позже. В выступлении по поводу 50-летия Ленина Сталин с легкой иронией комментирует позицию ЦК: «Нам казалось, что дела обстоят не так просто, ибо мы знали, что Демократическое совещание состоит в половине или по крайней мере в третьей части из делегатов фронта, что арестом и разгоном мы можем не только испортить дело и ухудшить отношения с фронтом. Нам казалось, что все овражки, ямы и ухабы на нашем пути нам, практикам, виднее. Но Ильич велик, он не боится ни ям, ни ухабов, ни оврагов на своем пути, он не боится опасностей и говорит: «Встань и иди прямо к цели». Мы же, практики, считали, что надо было обойти эти преграды, чтобы взять быка за рога. И, несмотря на все требования Ильича, мы не послушались его, пошли дальше по пути укрепления Советов и довели дело до съезда Советов 25 октября, до успешного восстания. Ильич был уже тогда в Петрограде. Улыбаясь и хитро глядя на нас, он сказал: «Да, вы, пожалуй, были правы»... Товарищ Ленин не боялся признавать ошибки».
Каким бы обоснованно оправданным ни было пренебрежительное отношение В.И. Ленина к формальной стороне захвата власти, но непринятие в тот момент ленинских предложений руководством ЦК защитило большевиков не только от вероятного поражения, но и от исторически неизбежного в будущем обвинения в «путчизме». То, что позиция Сталина оказалась более конструктивной, подтвердили последующие события. Ибо главной особенностью Октябрьской революции стал не картинный штурм Зимнего дворца, а то, что сведение дня восстания с началом работы съезда Советов формально обеспечило полную легитимность Советской власти.
Удачно сложившееся «приурочивание» революции к созыву съезда Советов как бы «освятило» Октябрьскую революцию «волей народа», поэтому факт роспуска Учредительного собрания померк и растворился на фоне символического установления Советской власти. И даже у будущих «критиков» большевиков не осталось никаких других аргументов, кроме злорадного брюзжания: было или не было само восстание, и правильно ли показали киношники штурм Зимнего дворца? Короче говоря, крови было мало...
На нетерпеливость руководителя партии влияло его чувство неудовлетворенности, подпитываемое собственной оторванностью от событий в столице. «События вполне подтвердили правильность моего предположения... — настаивает Ленин в письме от 27 сентября, — что партия должна поставить на очередь вооруженное восстание... Теряем время, назначаем «сроки» (20 октября съезд Советов — не смешно ли так откладывать? Не смешно ли полагаться на это?)».
По воспоминаниям Крупской, в этот период Ленин «жил с мыслью о восстании, только об этом и думал». Подгоняя ситуацию, 1 октября Ленин написал «Письмо в ЦК, МК, ПК и членам Советов Питера и Москвы большевикам». В нем он утверждал, что «в Германии начало революции явное... Ждать съезда Советов — ребячья игра в формальность, позорная игра в формальность, предательство революции».
ГЛАВА 10. ОКТЯБРЬСКАЯ РЕВОЛЮЦИЯ
Истинные революции те, какие не ограничиваются лишь изменением политических форм и личного состава правительства, а... ведут к перемещению собственности...