Борьба и победы Иосифа Сталина

Романенко Константин Константинович

«Мы, — указывает Троцкий, — до завершения изъятия сосредо­точиваемся исключительно на этой практической задаче, которую ведем по-прежнему исключительно под углом зрения помощи го­лодающим... нам надо подготовить теоретическую и пропагандист­скую кампанию против обновления Церкви. Просто перескочить через буржуазную реформацию Церкви не удастся. Надо, стало быть, превратить ее в выкидыш».

За осуществление антиправославной кампании Троцкий взял­ся почти с патологической страстью. Он «в секретном порядке» действительно подготовил «политическую, организационную и техническую сторону дела». Его сторонники инициировали изда­ние газеты «Безбожник», журнала «Воинствующий

безбожник» и создали «Центральный Совет Союза безбожников». Сталин был единственным, кто на Политбюро не голосовал за предложения Троцкого, но в этот момент не в его силах было противостоять ис­терическому антирелигиозному радикализму.

Акция с финансами, которую осуществлял Троцкий из России, была не первой. Ленин не освобождался от своего политического оппонента не только потому, что в его руках была армия. Еще более важным являлось то, что к рукам «красивого ничтожества» бук­вально прилипали деньги. Он находил их в самых неожиданных местах и, по-еврейски предприимчиво, черпал из самых разных ис­точников. В этих вопросах он был «незаменим». Не обладая таки­ми способностями, Ленин мирился и со склочностью, и с амбици­озностью, и с бахвальством Троцкого.

Председатель Совета народных комиссаров оценил «финансо­вую» хватку Троцкого. Уже через девять дней после принятия оче­редного предложения Лейбы Бронштейна об изъятии ценностей Русской православной церкви на заседании Политбюро 11 апреля Ленин предложил ему занять пост своего заместителя.

Со стороны Ленина это было своеобразным поощрением Троцкого. Однако последний категорично и надменно отклонил это предложение. Комментируя позже свой отказ, он пояснял: «Ленину нужны были послушные практические помощники. Для такой роли я не годился». Возможно, Лейбе Бронштейну не позво­ляло «опуститься» до уровня одного из замов Ленина, вроде Рыкова и Цюрупы, собственное самомнение. Он упивался ощущением собственного величия и хвастливо писал в воспоминаниях: «У меня были свои взгляды, свои методы работы, свои приемы для осущест­вления уже принятых решений».

Понять то, какими взглядами и методами он руководствовался, позволяют воспоминания А.Л. Ратиева. Потомок старинного гру­зинского рода Раташвили, двадцатилетним юношей оказавшись в Курске, в декабре 1918 года он попал на собрание партийного акти­ва, состоявшееся по случаю приезда Председателя Реввоенсовета

Встреча прошла в полутемном зале Курского дворянского соб­рания. Троцкий появился на сцене с двумя стенографистами, сразу же положившими перед собой на столе по нагану. Президиум из сорока членов стоял полукругом позади стола у задней стены. «Хо­роший ли он оратор? — рассуждает Ратиев. — Мне кажется, что я ожидал чего-то более яркого, темпераментного...»

Ратиева поразили не ораторские способности Троцкого, а то, что он говорил. Троцкий утверждал, что революцию «в белых пер­чатках делать нельзя». Обращаясь к залу, он так пояснял существо рассуждений:

«Чем компенсировать свою неопытность? Запомните, товари­щи, — только террором! Террором последовательным и беспощад­ным! Если до настоящего времени нами уничтожены сотни и тыся­чи, то теперь пришло время создать организацию, аппарат, кото­рый, если понадобится, сможет уничтожать десятками тысяч. У нас нет времени, нет возможности выискивать действительных, активных наших врагов. Мы вынуждены стать на путь уничтоже­ния, уничтожения физического всех классов, всех групп населения, из которых могут выйти возможные враги нашей власти».

В переполненном зале стояла оглушающая тишина. И оратор продолжает спокойным, академическим

тоном: «Есть только одно возражение, заслуживающее внимания и требующее пояснения. Это то, что, уничтожая массово, и прежде всего интеллигенцию, мы уничтожаем и необходимых нам специалистов, ученых, инже­неров, докторов. К счастью, товарищи, за границей таких специа­листов избыток. Найти их легко. Если мы будем им хорошо пла­тить, они охотно приедут работать к нам».

То было своеобразное кредо Лейбы Бронштейна. Эти взгляды, методы и приемы — вроде расстрела каждого десятого из строя — он старался публично не афишировать. Предпочитая действовать кривым ружьем, из-за угла, он избегал оглашения таких открове­ний. И никогда не писал об этом в своих книгах.

Но вернемся в 1922 год и повторим, что отказ Троцкого от по­ста заместителя Председателя Совнаркома объяснялся не только нежеланием обременять себя практической работой. Он был за­нят манипуляциями с ценностями Республики; под покровом сек­ретности он делал деньги.

Впрочем, в это время государству требовались не сами деньги, а продовольствие и товары, которые можно было приобрести за гра­ницей. Однако «золото Республики» потекло не в пострадавшую от войны Европу, а за океан. Газета «Нью-Йорк таймс» сообщала, что в США только за первые восемь месяцев 1921 года было вывезено золота на 460 миллионов долларов, из них 102,9 миллиона приш­лись на фирму, основанную Шиффом — «Кун, Кеб и К».

Вспомним, что это именно та финансовая группа, которая фи­нансировала политическую деятельность Троцкого, когда он от­правился из Америки «делать революцию» в России. Поставившие тогда на Троцкого его единоверцы теперь получали дивиденды.

Одновременно посредством этих денег Троцкий укреплял свое политическое положение как внутри страны, так и за рубежом. «Реввоенсовет, — отмечает постановление Политбюро, — немед­ленно получит из числа драгоценностей на 25 миллионов рублей... сумма эта предназначена на мобилизационные запасы, не облага­ется налогом и при определении сметы не учитывается».

Еще больше средств Троцкий получил на свое хобби — «разжи­гание мировой революции». Это нерусское слово, означающее вре­мяпрепровождение, неоплачиваемую деятельность, манию, лишь в психологическом плане характеризует его личный интерес.

Он был нетерпелив. Он даже не желал ждать денег после прода­жи золота. 23 марта 1922 года в письме Ленину, Красину, Молото­ву он требует деньги немедленно. «Для нас, — пишет Троцкий, — важнее получить в течение 22—23 гг. за известную массу ценно­стей 50 миллионов, чем надеяться в 23—24 гг. получить 75 миллио­нов (для) наступления пролетарской революции в Европе, хотя бы в одной из больших стран...»

К финансовым манипуляциям «красивого ничтожества» Ста­лин относился крайне отрицательно. Микоян описал одно из засе­даний Пленума ЦК в середине мая 1922 года. Пленум проходил в зале заседаний Совнаркома. За длинным столом располагались чле­ны и кандидаты в члены ЦК. Ленин сидел во главе, с карманными часами в руке, и строго следил за соблюдением регламента. Обста­новка была сугубо деловой, Ленин не терпел лишних разговоров.

Доклад на Пленуме делал Троцкий, но он отчитывался не о во­енной деятельности... Рассматриваемой темой являлся вопрос об изъятии ценностей из музеев, учреждений и церквей. Спор вызва­ло предложение докладчика о передаче значительной части полу­ченных от реализации сумм в распоряжение РВС Республики, то есть непосредственно Троцкого. Сидевший рядом с Троцким Ста­лин выступил только по этому вопросу.