Борьба с химерами (сборник)
Шрифт:
— Идея, черт возьми! — оживился капитан. — Нож мы можем выковать. Слесаря есть… Слушайте, Буслей. Право, вы — башковитый парень. Никогда я этого от вас не ожидал.
И Смитс быстро вышел на палубу отдавать приказания матросам.
В машинном отделении застучали молотки: кузнецы принялись изготовлять под руководством механика огромный нож, чтобы, надев его на форштевень, обратить судно в подобие плуга для вспахивания саргассового поля.
Тем временем другая часть матросов занялась попыткой проложить мостки по саргассам, чтобы
Доски приходилось спускать с большой осторожностью, потому что на глазах у команды парохода одна оброненная доска, попав концом в воду, погрузилась и после не всплыла на поверхность.
Но другие доски оправдали надежды: очутившись на поверхности воды, они опирались о водоросли и выдерживали довольно значительную тяжесть, погружаясь лишь незначительно.
Мостки быстро росли. Матросы оживились: они поняли, что таким путем представится возможность в крайнем случае хотя бы покинуть прикованное к саргассам судно и на лодках уйти в беспредельное пространство океана.
Работа кипела, и эту работу совершали все свободные люди. На борту парохода оставалось только семь-восемь человек, не считая Буслея и самого капитана.
Работа шла следующим порядком: положив около самого борта “Лидса” на водоросли две широких доски, матросы испытали их устойчивость и на всякий случай, чтобы доски не разошлись, скрепили их при помощи перекладины. Затем были спущены и уложены еще две доски, концами к прежним. Закрепили и эти доски, связав их с первыми, и так далее.
Работа не прерывалась даже на время обеда. Часть матросов обедала, другая работала, не покладая рук, создавая все новые и новые звенья мостков.
Так дело шло до вечера.
Вечером работу пришлось прекратить: было темно, фонари мало помогали, странствование по зыбким мосткам становилось опасным.
Но едва взошла багровая луна, как капитан отдал приказ продолжать работы, и матросы снова забегали по доскам мостков, весело перекликаясь.
Буслей и Смитс стояли на командирском мостике “Лидса”, следя за работой матросов. Буслей обдумывал возникшие в его голове фантастические планы. Лицо Смитса было угрюмо, и глаза, казалось, с ненавистью глядели на все окружающее.
— Посмотрите-ка на луну, — вдруг прервал он размышления Буслея. — Кажется, что она сегодня точно выкупалась в крови.
— Ничего особенного. Это известное атмосферное явление рефракция.
— Называйте как хотите. Это слово ничего мне не поясняет… А вот не нравится мне эта луна сегодня.
В это время крики матросов возвестили, что работа по сооружению мостков благополучно приведена к концу, — мостики достигли свободной воды.
Теперь следовало спустить с парохода бот и осторожно протащить его до лагуны.
— Отложим до утра, — предложил было Буслей.
— До утра? — удивился капитан. — Это с какой же стати? Ночь ясна, спокойна. Все рады-радешеньки делать что-нибудь. Нет, пусть уж тащат
И бот потащили по мосткам, соблюдая все предосторожности.
Буслей и Смитс наблюдали за этим в бинокли. Когда бот протащили всего третью часть мостков, “Лидс” вздрогнул, словно получил мягкий толчок. Может быть, под ним прокатилась выросшая в неведомых глубинах моря волна и всколыхнула массивный корпус судна.
— Осторожнее с ботом! — крикнул в рупор капитан.
— Есть! — отозвался штурман, командовавший матросами у бота.
И именно в это мгновение произошло нечто непонятное и вместе с тем ужасное: в нескольких десятках сажен от парохода воды океана вдруг словно вспухли, встали холмом. Холм этот быстро, неимоверно быстро рос. Еще миг, и затрещали жидкие скрепы досок мостков, сами же доски оказались разбросанными во все стороны. Крик, треск ломающегося в щепы дерева, стоны и все смолкло…
Секунду спустя волна докатилась и до самого “Лидса”, подняла его, поставив почти вертикально, положила на бок, потом пароход оправился и принял обычное положение.
Во время этой встряски Буслей был сбит с ног и покатился по палубе. Капитан устоял на ногах, но ударился головой о какую-то стойку настолько сильно, что на несколько секунд потерял сознание.
Опомнившись, Буслей закричал раздирающим голосом:
— Бот!.. Капитан!
Ни бота, ни матросов, ни мостков уже не было видно: их во мгновение ока поглотила зеленая морская пучина.
Только здесь и — там еще виднелись обломки мостков, да по временам по зеленой поверхности саргассов ходили, перекатываясь, мелкие волны. На небе, сделавшемся прозрачным, удивительно чистым и светлым, спокойно плыла багровая луна, безучастная свидетельница ужасной драмы.
И день, и два, и три, и целая неделя прошла над молчаливо стоявшим в Саргассовом море “Лидсом”, не принося несчастному судну никаких перемен.
Разыгравшаяся трагедия окончательно убила у оставшихся матросов надежду на спасение и, что еще хуже, убила всякую энергию. Ничем нельзя было расшевелить упавших духом моряков и заставить их приняться за выковывание ножа, при помощи которого Буслей мечтал вывести из саргассов если не пароход, то хоть лодки с экипажем.
По наблюдениям капитана, саргассы медленно, но безостановочно плыли в северо-западном направлении, перемещаясь ежедневно на десяток километров. Плывя, они увлекали с собой свою жертву, — застрявший в водорослях пароход.
— Может быть, в этом наше спасение, — иногда говорил капитан.
— Это каким же образом? — спрашивал Буслей.
— Говорят, эти проклятые водоросли выдерживают только определенную и притом довольно высокую температуру воды. Попав в более холодные воды, они быстро умирают. А нас тянет именно туда, где имеется холодное океанское течение. Значит, можно рассчитывать, что некоторое время спустя водоросли начнут вымирать, распадаться, и тогда…