Борьба со смертью
Шрифт:
Июль 1929 года. В грустных глазах Элиджио появился блеск. Он мог играть, как любой здоровый мальчик, и гордился своими победами в «петушином бою». Эльзи тоже, наконец, начала вставать, и скоро все они, все десять, совершенно переродились.
Тогда оказалось, что им нужно ехать домой. Деньги, щедро выданные мистером и миссис Хоуелл ван-Гербиг, уже вышли. Они отправились на пароходе из солнечного Порто-Рико в Нью-Йорк, где дымный туман так часто застилает даже яркое летнее солнце, где влажный зной часто слишком тягостен для того, чтобы кто-нибудь мог воспользоваться солнечной погодой.
X
Итак, они поплыли обратно
Осенью в Пресвитерианском госпитале - раньше даже, чем самые тонкие приборы могли установить опасные перебои его сердца, Элиджио попросил свою дозу дигиталиса.
Он кусал губы и старался улыбаться, когда лицо его уже подергивалось судорогой.
За несколько часов до своей смерти он просил морфия и кислорода...
Эльзи лишь на несколько месяцев пережила Элиджио. Однажды в госпитале, во время сердечного припадка, она разбила зеркало и, суеверная, потеряла способность сопротивляться...
Коберн говорит, что Эльзи, с ярко-красной лентой в волосах, была душою госпиталя.
Чтобы спасти ее, они хотели испробовать операцию, но прежнее мужество оставило ее...
Ей было так трудно дышать. Она все время просила воздуха, побольше воздуха. Незадолго до того, как она оставила их, она просила не о спасении, а о смерти...
Это не было похоже на прежнюю Эльзи.
Эксперимент Коберна закончился не вполне несчастливо. Мальчик Эдуард поехал на юг с тяжелым эндокардитом, в совершенно безнадежном состоянии. В Порто-Рико он прибавился в весе на двенадцать фунтов и вырос на два с половиной сантиметра. Когда Коберн слышал о нем в последний раз, у него еще не было повторных приступов ревматизма. Еще двое других из этих десяти продолжали чувствовать себя хорошо в бессолнечном Нью-Йорке, где они подверглись атаке биллионов стрептококков. Один вернулся в Порто-Рико на постоянное жительство. Он, разумеется, чувствует себя отлично. Остальные, хотя у них бывали ангины и повторные приступы ревматизма, все же продолжают жить...
То-есть, продолжали жить, когда Коберн писал свою книгу.
Последней зимой, в 1932 году, опыт, произведенный в Нью-Йорке Коберном, был великолепно подтвержден одним бостонским врачом, который отвез целую партию детей-ревматиков с поврежденными сердцами под яркое солнце Миами.
Только ли в солнце тут дело? Не более ли тут уместно выражение: «космические силы окружающей среды»? В чем сущность живительной силы тепла, солнца и свежего воздуха? Все это еще таинственно. Превратились ли миндалины этих находившихся под угрозой детей в скалы, непрпступпые для невидимых гремучих змей? Может быть, сердце, суставы, кровеносные сосуды, все ткани неудачников с врожденной чувствительностью к яду этого микроба окрепли, закалились от жизни на солнце и свежем воздухе? На эти вопросы ответит лишь эксперимент.
Может быть, и здесь все дело заключается в улучшении общего состояния организма, которое следует за воздействием еще точно не установленного участка солнечного спектра?
Ежегодно миллионы болеют, сотни тысяч оказываются искалеченными, тысячи умирают. Они ждут экспериментального ответа на эти вопросы.
Для постановки таких экспериментов у борцов со смертью в Пресвитерианском госпитале не было денег. Миллионы тратятся на изучение неизвестных болезней в Азии, а на борьбу с гемолитическим
Теперь уже достоверно установлено, что без гемолитического стрептококка детям не угрожал бы суставной ревматизм, а взрослым, весьма возможно, ревматический артрит. Но вот что еще более замечательно: все мы подвержены нападению стрептококков, они могут ужалить любого из нас. Но организм только некоторых восприимчив к этому разрушительному яду. Бой идет между организмом, стрептококком и условиями, в которых организм находится.
Нелепо надеяться, что все восприимчивые к ревматизму дети северных городов смогут переселяться в начале зимы (словно синицы и жаворонки) в Порто-Рико. Флориду или Калифорнию, которые ближе к северу, но достаточно солнечны. Это совершеннейшая утопия, неосуществимая в наших современных условиях.
Но эта книга о борцах со смертью не должна так грустно кончаться. Не будем всматриваться в мрачную действительность, сравнивать ее с возможным счастьем, а лучше подумаем о том, нельзя ли эту действительность обойти.
Уже давно Финзен, охотник за светом, изобрел свое искусственное солнце для Дании, где так мало настоящего солнца.
В настоящее время все врачи Финзеновского института знают, что люди, загоревшие под лучами этого искусственного солнца, все время, пока они принимали ванны от дуговых ламп, не страдали ни простудами, ни ангинами.
Может быть, в этом и заключается надежда?
Notes
1. Атмосферно космическо-теллурическое воздействие - «Воздействие, носящееся в воздухе», связанное с какими-то влияниями особых таинственных космических сил. Этой ничего не значащей формулой пытались прикрыть полное бессилие в борьбе с родильной горячкой.
2. Панкреатический сок-сок, вырабатываемый поджелудочной железой (по-латыни pancreas).
– Прим, ред.
3. Гельпа-Аллена диета - особая диета для диабетиков, чрезвычайно бедная углеводами.
– Прим. Ред.
4. Лигатура-перевязка какого-либо участка тела (чаще всего сосуда).
– Прим. ред.
5. Колориметр - прибор, позволяющий судить о сравнительной силе окраски раствора.
– Прим. ред.
6. Айлет (Islet) - по-англпйекп значит «островок».
– Прим, ред.
7. Аддисон Томас - знаменитый английский врач, описавший, кроме злокачественного малокровия, в 1855 году так называемую бронзовую (Аддисонову) болезнь, связанную с понижением функций надпочечника.
– Прим. ред.
8. Мегалобласты - развивающиеся клетки костного мозга, превращающиеся впоследствии в так наз. гигантские клетки.
– Прим. ред.
9. Sprue (спру) - тяжелое хроническое заболевание, близкое к пеллагре, но отличающееся от него отсутствием кожных явлений. Очень успешно лечится открытыми Майнотом препаратами печенки. Прим. ред.
10. Лимфобластома - ненормальные скопления развивающихся белых кровяных шариков, лимфоцитов, в различных участках тела. Прим. ред.
11. Миллиарный туберкулез - форма процесса, при которой различные органы (часто несколько из них одновременно) содержат множественные очаги инфекционных изменений.
– Прим. ред.