Борьба со смертью
Шрифт:
Эти три старика, которые оказывают мне честь, позволяя называть себя дядюшками, необычайно моложавы для своих лет. это сразу меня в них поразило, а позже я убедился в том, что они настоящие дети природы, прожившие всю жизнь на воздухе и солнце. Их предки пе отличались особой долговечностью. В детстве они не обладали исключительно могучей конституцией. Но они создали свою конституция(я знаю, вы скажете, что конституция всегда наследственна) в холодной воде, дрожа, на сыром ветру, загорая под горячим живительным солнцем.
Они редко болеют насморком. В их дыхании вы не услышите бронхиальных хрипов. Они не получают воспаления легких, даже побывав в таких переделках, после которых вы побились об заклад на сто против одного, что пневмококки
Возможно, что эти проклятые козявки и сейчас сидят у них в горле, но они не знают об этом, химизм их загорелых тел достаточно мощен, чтобы справиться с атакой самых вирулентных микробов.
Здесь врачи перебьют меня. Здесь они скажут, что влияние ультра-фиолетовых лучей - старая история. Я отвечу им: - Вы считаете, что это старая история. Ну, еще бы! Такая же старая, как и само человечество, когда-то свободное и дикое, которое истребляли титры, а не микробы кори или сифилиса. Врачи, конечно, скажут, что существует хорошо разработанная наука лечения ультра-фиолетовыми лучами, и что они сами посылают слабогрудых, бледных пациентов погулять в солнечный деть. Вот то-то и есть. Девяносто девять врачей из ста, всегда чертовски небрежно неточно прописывают солнце, самое сильнодействующее средство в их аптеке.
Конечно, эта книга расскажет вам чудесные подвиги борьбы со смертью волшебника Ролье, совершенные с помощью солнца Швейцарских тор; подвиги трагически погибшего Нильса Финзена, который обманул природу и дал новые силы обремененным дурной наследственностью, обреченным людям, применив в туманном Копенгагене угольную дугу, как солнцеподобный источник энергии. Но, к сожалению, научное применение естественного и искусственного солнц только еще начинается.
Все же я продолжаю учиться долговечности у моих трех неученых дядюшек. Неизвестно, насколько Джордж Корсан перешагнул за семьдесят лет. Его руки, лицо и значительная часть тела потемнели огрубели, как старая кожа. Это пловец, перед которым я краснею за свой кроль. Он легко обгоняет меня в беге на любое расстояние.
Чэз Осборн тоже давно уже перешел библейский семидесятилетний возраст. Лицо у него высохло и загорело, как у старого вождя краснокожих. С марта до ноября каждое утро, в четыре часа, он бросается с берега своего маленького острова в холодную воду реки св. Марии. Только взглянув на эту воду, вы почувствовали бы головную боль.
Джеку Майнеру далеко за шестьдесят. У него не бурое, а медно-красное, веснушчатое лицо. Он свободно везет семисот-фунтовую тележку с мокрой глиной по узким мосткам своего кирпичного завода и, пробежав на охоте несколько миль так, что я не могу за ним угнаться, дышит совершенно ровно.
Всю жизнь эти люди обновляли сопротивляемость своей протоплазмы, не подозревая этого. У них есть много друзей, живущих такой же жизнью индейцев, И во всех них еще сильно торит огонь жизни и, несмотря на их положение на кривой Пирсона. Я знаю, что старый Сэхем Осборн когда-нибудь умрет, как и Корсан и веснушчатый Джек Майнер, по они до конца сохранят молодость. Может быть, они умрут уже завтра, может быть - не доживут до восьмидесяти лет, может быть - еще девяносто лет будут дышать дымом костров срубленных ими деревьев.
Это цивилизованные варвары, редкая мутация скованной цивилизацией белой расы. Я постараюсь походить на них, Конечно, я надеюсь, что победы борцов со смертью, неукротимость которых будет описана в этой книге, дадут мне относительно долгую жизнь.
Но самую большую надежду на долговечность я черпаю в мудрости моих трех дядюшек.
Лечебное и предохранительное значение разумного пользования физкультурой, умеренного физического труда т. д. общеизвестно и не может подлежать никакому сомнению. Едва ли, однако, можно поверить в то, что разрешение гигантской задачи продления человеческой жизни может дать пропагандируемая де Крюи жизнь "цивилизованных варваров". Дело здесь обстоит много сложнее и требует комбинаций
– Прим, рев,
Книга I. Три врача.
Разве не нелепо думать, что сражаться со смертью должны только ученые в лабораториях, а не врачи у постели больного? Простой врач Земмельвейс первый решил найти средство сделать деторождение безопасным для матерей.
Нет человека, у которого бы хватило времени и таланта написать подлинную историю подвигов всех борцов со смертью. В наиболее полных историях медицины, которые я просматривал, столько же, если не больше, внимания уделяется организаторам медицинского дела и теоретикам, сколько настоящим пионерам и борцам. Я постараюсь здесь только показать, какими людьми были некоторые из таких борцов и благодаря какой удаче или случайности и каким чертам характера каждый из этих немногих сделал возможным невозможное.
Земмельвейс - первый в этом ряду. Если вы спросите, кто же такой этот Земмельвейс, вы не обнаружите исключительного невежества. В прошлом году из десяти дельных американских врачей, спрошенных мною о Земмельвейсе, только один имел не совсем туманное представление об этом странном венгерском немце.
Это был несчастный и, пожалуй, в некотором смысле жалкий человек, но среди всех борцов со смертью несомненно один из самых оригинальных, - только врач, но горевший желанием найти верное средство сделать роды безопасными для родильниц. Отыскав его, Земмельвейс доказал,- задолго до Пастера и раньше Листера,- что не всегда смерть возникает внутри нашего тела, что она может проникать в него извне. Впервые в истории человечества он показал, как можно в некоторых случаях ограждаться от смерти.
За много лет до того, как Роберт Кох наконец обнаружил существование смертоносных микробов, Земмельвейс нашел простой способ защиты от невидимых микробов, нашел способ защиты от невидимых убийц, самого существования которых он и не подозревал.
Величайший позор для современной медицины - бессмысленная смерть от родильной горячки более чем 7000 американских женщин в год. Именно от этой болезни нашел Земмельвейс почти совершенные предупредительные средства. Уже больше восьмидесяти пяти лет прошло с тех пор, как несчастный венгерец показал способ преграждать путь страшнейшему из микробов - гемолитичеокому сттрептококку, который до сих пор убивает одну из восемнадцати замужних американок, умирающих в возрасте от пятнадцати до сорока пяти лет.
Во всех отношениях история Земмельвейса - печальное предостережение по адресу всех нас, обреченных доверять знаниям и могуществу медиков. Изгнание Симмельвейса из Вены за его спасительное для матерей открытие - одна из самых позорных глав в истории медицины.
Его несчастьем были его честность и прямодушие. Даже когда он, с горечью вернувшись в свой родной Будапешт, доказал, неопровержимо доказал правильность своего метода предупреждения родильной горячки,- во всей Европе гинекологические светила продолжали издеваться над ним, и во всей Европе молодые матери продолжали бессмысленно умирать. Наконец, Земмельвейс написал замечательную, полубезумную статью, теперь забытую, кричавшую врачам Европы: «Пора прекратить убийства!» Тогда они стали прислушиваться.