Борьба вокруг идейного наследия молодого Маркса
Шрифт:
Эта примитивная концепция была подвергнута марксистами сокрушающей критике еще в начале XX в. Со всей мощью аргументации и присущей ему полемической страстностью обрушился Меринг на эту выдумку профессоров и подающих богатые надежды приват-доцентов, пытавшихся «сублимировать» произведения Маркса, отделяя все, что принадлежало «кусающемуся демагогу», чтобы спасти все, что принадлежало «человеку науки». «Если когда-либо существовал цельный человек, – писал Меринг, – то это был Карл Маркс» [81] . Ту же мысль отстаивал и Плеханов: «Мы потому цитируем „Манифест“ предпочтительно перед другими сочинениями Маркса – Энгельса, – писал он, – что он относится к той ранней эпохе их деятельности, когда они, по уверению некоторых из их „критиков“, были особенно „односторонни“ в понимании взаимного отношения между „факторами“ общественного развития. Мы ясно видим, что и в эту эпоху они отличались не „односторонностью“, а только стремлением к монизму, отвращением к тому эклектизму, который так явственно сказывается в замечаниях г.г. „критиков“» [82] . Этот удар марксистов по буржуазным идеологам пришелся настолько
81
«Из литературного наследства К. Маркса, Ф. Энгельса, Ф. Лассаля». Одесса, 1908, т. I, стр. 5.
82
Г. Плеханов. Избранные философские произведения, т. III, стр. 167.
Занимаясь историей марксизма, буржуазные ученые вплоть до первой мировой войны основное свое внимание сосредоточивали на попытках отождествить те или иные идеи марксистского учения с предшествовавшими ему теориями. Пример такого рода исследования представляла книга известного реакционера Георга фон Белова, в которой доказывалось, что оригинальность Маркса и Энгельса заключается-де «только в утрировке и обобщении того, что уже было высказано другими» [83] .
83
Georg von Belov «Die deutsche Geschichtsschreibung von den Befreiungskriegen bis zu unseren Tagen». Leipzig, 1916, S. 175.
Жизнь преподнесла суровый урок подобного рода опровергателям марксизма. Великая Октябрьская социалистическая революция и успехи международного коммунистического движения наглядно доказали не только огромную жизненность, но и самостоятельность и оригинальность марксистского учения. Перед буржуазной наукой встала задача изменения методов борьбы против марксизма, требовавшая самого пристального изучения марксизма – как существа его, так и истории, в особенности – истории его возникновения. В ответ на эту потребность возникает обширная буржуазная литература о Марксе, Энгельсе и марксизме. Э. Цобель и П. Гайду, например, указали в своей далеко не полной библиографии 740 названий работ о Марксе, Энгельсе и марксизме, вышедших за рубежом в 1914 – 1925 годах [84] .
84
Э. Цобель, П. Гайду. Иностранная литература о Марксе, Энгельсе и марксизме (1914 – 1925). (см. «Архив К. Маркса и Ф. Энгельса», 1925 г., т. II).
В частности, они фиксировали 64 материала и отдельных исследований к биографии Маркса и 19 работ, посвященных изложению его жизни и учению в целом. Хотя в нашем распоряжении и нет сколько-нибудь достоверных статистических данных, можно с уверенностью сказать, что во второй половике 20-х гг. поток этой литературы еще более возрос.
Наряду с повышением непосредственного интереса к истории возникновения марксизма, следует отметить и другое обстоятельство: развитие самого капитализма выдвинуло в этот период на первый план такие философские проблемы (проблемы существования личности, форм самосознания и т.п.), которые в ряде существенных пунктов оказались сходными с проблематикой, находившейся в центре внимания младогегельянцев; на этой почве самоновейшие философские концепции (неогегельянство, философия жизни, экзистенциализм), обнаруживают в младогегельянцах своих дальних родственников и начинают усиленно интересоваться деятельностью последних и всем развитием немецкой философии 40-х гг. XIX в. вообще.
Уже в первое десятилетие XX в. внимание буржуазной науки привлекают колоритные фигуры таких младогегельянцев, как Давид Штраус, Бруно Бауэр и Макс Штирнер [85] . Затем появляется целая серия работ о политической обстановке в Рейнской провинции 30 – 40-х гг. XIX в. и ее периодической печати, в особенности – о «Галльских и немецких ежегодниках» и «Рейнской газете» [86] , о политических взглядах младогегельянцев и Арнольда Руге в частности [87] . В особенности этот интерес возрастает к концу 20-х гг. – это был период наибольшего подъема неогегельянства и возникновения экзистенциализма, и именно в этот период появилась целая группа работ о судьбе гегелевской философской школы [88] .
85
А. Wandt «David Friedrich Strauss philosophische Entwicklung», 1902; M. Kegel «Bruno Bauers "Ubergang von der Hegelschen Rechten zum Radikalismus», Leipzig, 1908: Д. Маккай «Макс Штирнер, его жизнь и учение», Спб, 1907 (перевод с немецкого).
86
I. Hansen «Rheinische Briefe und Akten aus der Geschichte der Preussen» (in: «Zeitschrift f"ur Politik», Bd. 11, 1913); ders. Autor: «Die Rheinische Zeitung von 1842 – 1843 in ihrer Einstellung zur Kulturpolitik des Preussischen Staat».
87
G. Mayer «Die Anf"ange des politischen Radikalismus im vorm"arzlichen Preussen» (in: «Zeitschrift f"ur Politik», Bd. 11, 1913); ders. Autor: «Die Junghegelianer und der preussische Staat» (in: «Historische Zeitschrift», Bd. 121 (dritte Volge – Bd. 25), 1920; H. Rosenberg «Arnold R"uge und die Hallische Jahrb"ucher» (in «Archiv f"ur Kulturgeschichte», Bd. XX, Heft 3, 1929).
88
H. Glockner «Krisen und Wandlungen in der Geschichte der Hegelianismus» (in: «Logos», 1925); E. Barnikol «Das entdeckte Christentum im Vorm"arz». Jena, 1927; W. Moog «Hegel und die Hegelsche Schule». M"unchen, 1930, и др.
Таким образом, налицо две тенденции в буржуазной историографии: с одной стороны, нарастание непосредственного интереса к формированию взглядов Маркса; с другой стороны, все
Впрочем, с определенными предпосылками слияния указанных двух тенденций в буржуазной историографии мы сталкиваемся еще задолго до того, как оно стало общепризнанным фактом. Уже в начале XX в. появляется работа Д. Койгена «О предыстории современного философского социализма», в которой генезис марксовой теории рассматривался в тесной связи с различными течениями левого гегельянства [89] . Этот подход наблюдается также в книге Форлендера «Кант и Маркс» [90] и в специально посвященной данному вопросу статье Грётюзана «Младогегельянцы и происхождение современного немецкого социализма» [91] .
89
D. Koigen «Zur Vorgeschichte des modernen philosophischen Sozialismus», Bern, 1901.
90
K. Vorl"ander «Kant und Marx», T"ubingen, 1911.
91
B. Groethuysen «Les Jeunes-H'eg'elieneus et les origines du socialisme contemporaine Allemagne» (in: «Revue Philosophique de la France et de L’Etranger», 1923, Sept.).
Весьма интересной в этом отношении представляется книга H.Н. Алексеева «Науки общественные и естественные в историческом взаимоотношении их методов (Очерки по истории и методологии общественных наук)». В третьем отделе этой книги имеется обширный раздел, прямо называющийся: «Генезис теории исторического материализма». Характеризуя наметившиеся уже к концу 1841 г. различия среди младогегельянцев, автор считает, что эти различия «можно свести к трем группам: 1) решительная антропологизация гегелевских идей в последующем развитии философии Фейербаха; 2) разрушение понятий культуры и истории, начатое так называемой „критической критикой“ и законченное Максом Штирнером; 3) новая попытка формулировки понятий культуры и истории, предпринятая К. Марксом и Ф. Энгельсом. При этом философия Фейербаха является до некоторой степени подготовительной ступенью, определяющей две дальнейшие точки зрения» [92] .
92
См. H.H. Алексеев. «Науки общественные и естественные в историческом взаимоотношении их методов (Очерки по истории и методологии общественных наук)». М., 1912.
Таким образом, уже в 1912 г. не только исходный пункт, а и весь процесс формирования взглядов Маркса изображается как процесс, протекающий в рамках младогегельянства. Сама борьба Маркса против младогегельянцев предстает лишь как борьба на общей исходной основе – на почве, провозглашенной Фейербахом «решительной антропологизации гегелевских идей», на почве критики как интерпретации «существующих культурно-исторических форм сознания» [93] . Открытие Марксом в статье «К критике гегелевской философии права. Введение» того, что «человек – это мир человека, государство, общество», и выдвижение им требования превратить критику неба в критику земли, критику форм сознания в критику форм действительной жизни человека, H.Н. Алексеев рассматривает лишь как появление новых идей в пределах общей младогегельянской проблематики. «Мы видим, – заключает он, – что идеи Маркса двигаются в общем направлении того же радикализма, которого придерживалась вся гегельянская „левая“, но в понятие „человека“ вкладывается новое содержание, отличающее точку зрения Маркса от взглядов его товарищей по школе... Антропологизм молодого гегельянства становится здесь социальным, переходит в социологизм» [94] . Иными словами, «образуется новейший социально-философский натурализм под позже присвоенным ему именем экономического или материалистического понимания истории» [95] .
93
Там же, стр. 194.
94
Н.Н. Алексеев. «Науки общественные и естественные в историческом взаимоотношении их методов». М., 1912, стр. 195.
95
Там же, стр. 161.
Таким образом, даже сложившаяся марксистская философия интерпретируется как «социально-философский натурализм» или «социальный антропологизм».
Следовательно, уже в 1912 г. русский профессор, затем белоэмигрант близко подошел к той трактовке духовной эволюции молодого Маркса, которую 20 лет спустя немецкие правые социал-демократы стали выдавать за свое личное открытие. «Этот Маркс, – заявил в 1932 г. Г. де-Ман в статье „Вновь открытый Маркс“, – реалист, а не материалист. Отклонение от философского идеализма не ведет его к тому, чтобы мнимой высшей реальности идеи противопоставить высшую реальность материи. Скорее он подчиняет обе эти реальности одной всеохватывающей действительности жизни в ее пассивно-активной, бессознательно-сознательной тотальности. И материальные, и идеальные причины он рассматривает как явления единого тотального жизненного процесса» [96] .
96
«Der Kampf», 1932, № 6, S. 272.