Борьба за будущее: Интроекция
Шрифт:
— Нет — это моё последнее слово. Но если хочешь, я могу сама зайти к командующему, — она ткнула пачкой документов куда-то в сторону, — и высказать ему, что если он намерен принять на боевое дежурство «Еву-00» в обход вашего протокола, то ему придётся найти кого-нибудь другого в начальники оперативного отдела.
Доктор Акаги глубоко вздохнула и посмотрела на своих сотрудников.
— Только не это, я и сама как-нибудь разберусь, — протёрла глаза глава научного отдела. — Идея с «иди в жопу» уже кажется не такой плохой.
— Хорошо, что ты меня поняла, подруга.
— За тобой должок,
После коротких примирительных фраз майор взвалила часть своих вещей на Синдзи, и они направились к парковке Геофронта.
— Мисато-сан, а это нормально, что вы поссорились? — поинтересовался тот.
— Не обращай внимания, — весело отмахнулась женщина, — это у нас с Рицко заурядный рабочий процесс.
Доктор Акаги услышала последнюю фразу — да, Кацураги верно описала этот маленький скандал, ибо они часто спорили по рабочим моментам. Но это никогда не отражалось на их хороших взаимоотношениях, что странно, ведь обычно женская дружба хрупка — достаточно одной искорки, чтобы всё разрушить. Рицко помнит лишь один случай во времена студенчества, когда они только познакомились. Из двух миров, с совершенно разными характерами и целями, девушки быстро стали близкими подругами, почти не разлей вода. Идиллию нарушила тогда именно та самая искра, портящая отношения подруг, — мужчина. Который, кстати, того не стоил.
Акаги хлопнула два раза в ладоши, извещая всех, что непредвиденный перерыв закончился, и вместе с остальными вернулась к работе в лаборатории. За сотрудниками в помещение въехала парочка неприметных ботов по своим важным делам.
Главе научного отдела предстоял очень долгий разговор с командующим. В целом Кацураги права, и Акаги разделяет её мнение, но в одиночку идти против Икари Гендо было бы форменным мазохизмом. Теперь у неё есть козырь в рукаве. А что это всё тогда было? Спонтанно разыгранный спектакль, чтобы никто не придрался в итоге? Или же глава научного отдела машинально защищала позицию командующего? Поди разбери.
— Акаги-сэмпай, вы выглядите скверно, — беспокоилась подошедшая Ибуки.
— Всё хорошо, Майя, — доктор уселась в кресло оператора и вгляделась в экран компьютера, где высветились предварительные результаты анализа теста. — Ты же вроде уже свободна.
— Я подумала, что могу чем-нибудь вам помочь во всей этой суматохе.
— Тебе стоит отдохнуть, моего ритма ты пока не выдержишь, — Акаги достала пачку сигарет и спокойно закурила.
— Здесь же запрещено курить, — возмутилась лейтенант, чувствуя, что её поддерживают и другие сотрудники.
— Сделаем исключение, — выдохнула плотный поток дыма руководительница, не прекращая рассматривать результаты.
— Тогда я сегодня не уйду домой, сэмпай, — заявила Ибуки, — и буду с вами работать всю ночь.
Акаги устало глянула в решительные глаза перспективной и талантливой сотрудницы. В них читалось, что отступать Ибуки не собирается. Такую категоричность лейтенант проявляла редко, что очень жаль: если бы не её мягкотелость, в свои двадцать шесть она бы забралась ещё выше по служебной лестнице. Впрочем, это её характер, тут ничего не попишешь.
— Хорошо-хорошо, — Рицко сделала глубокую затяжку и, размышляя, помассировала себе висок. В поле её зрения
Майя победно улыбнулась и с чистой совестью пошла домой.
[К оглавлению ^]
Глава 14. Дилемма дикобразов
Одна из главных особенностей человека, бесспорно, способность адаптироваться к любым условиям. А дефицита поводов никогда не было: то мать-природа подкинет очередное своё «фи» человечеству, то сами люди в погоне за выгодой примутся за то, чему научились лучше всего на протяжении тысячелетий, — саморазрушение. В огне войны или же во время беспрецедентной засухи — человек всегда находит способ выжить. Казалось бы, люди из-за своей природы должны быть крайне редки. Но нет, homo sapiens, как наиболее приспосабливаемый вид, расплодился по всей планете. Несмотря на глобальную катастрофу двухтысячного года с последующими кошмарными войнами, геноцидом, голодом и холодом, вместе со всеми остальными испытаниями, общая популяция людей уменьшилась лишь на пятую часть. И всё это благодаря умению приспосабливаться.
Даже Синдзи, предпочитающий размеренную и неторопливую жизнь, уже на четвёртой неделе пребывания в Токио-3 адаптировался к новым условиям: встать пораньше, приготовить завтрак для Пен-Пена и Мисато. С женщиной не заскучаешь: и совет даст, и приободрит, и развлечет интересной историей, которых у неё вагон и маленькая тележка.
— О, я тебе не рассказывала, как нас русский спецназ случайно чуть не помножил на ноль? — уселась Кацураги за кухонный стол, принюхиваясь к готовящемуся завтраку.
— Звучит жутковато, — Синдзи орудовал горячей сковородой.
— Не бойся, она весёлая. — Мисато прокашлялась. — Так вот, дело было рядом с китайской деревенькой под названием...
И понеслось. Юный повар слушал вполуха и боялся, что от какого-нибудь ошеломительного поворота в повествовании может случайно обжечься.
—...то, что мы не китайские боевики, они уже поняли, но их не особо радовало, что они «спалились» каким-то «япошкам». С их офицером разговор как-то не заладился, и тут вклинился один из их бойцов и такой заявляет с диким русским акцентом: «Yeah, no man standing on your islands as I can see, having woman in command...»2
. Ситуация и так сложилась скверной, а тут уже мои ребята вписались и устроили перебранку. Я понимала: ещё чуть-чуть — и русские нас решат разоружить от греха подальше.
— Разоружить? — Синдзи поставил две тарелки с едой на стол и сам присел. — Разве это не кончилось бы...
— Стрельбой, да, — она демонстративно выставила руки в форме пистолета и сделала якобы выстрелы со словами «паф-паф». — И не в нашу пользу. Чтобы остановить это безумие, мне надо было что-то ответить на наезд: и честь отстоять, и авторитет поднять в глазах их командира. Поэтому я решила рискнуть. Ну, я тому мужику крикнула: «Oh, go suck some dick!»3