Борьба за огонь (илл. В. Добровольского)
Шрифт:
Жизнь Огня всегда занимала Нао. Огню, как всякому живому существу, нужна была пища, он питался ветвями, сухой травой, жиром, он рос, он рождал другие Огни; наконец, он умирал. Огонь мог распространяться беспредельно, но его можно было поделить на мельчайшие частицы, и каждая из них продолжала жить. Огонь хирел, когда его лишали пищи — он становился меньше мухи; но стоило поднести к нему сухую травинку, как он возрождался и снова мог объять своим пламенем огромный лес. Это был зверь и не зверь. У него не было ног, но он соперничал в скорости с антилопой. У него не было крыльев, но он летал в облаках; не было у него и пасти, но он дышал, ворчал, рычал; не было у
Нао любил Огонь и в то же время ненавидел и боялся его. В детстве он не раз испытывал его укусы; Нао знал, что Огонь нельзя приручить; Огонь всегда готов пожрать тех, кто его кормит; он свирепей тигра и коварней гиены. Но жизнь с ним радостна — он отгоняет жестокий холод ночи, дает отдых усталым и силу слабым.
В темноте пещеры Нао вспоминает яркое пламя костра и красные отблески на лице Гаммлы… Восходящая луна напоминает ему такой костер.
Из какого места земли выходит по ночам луна, и почему она никогда не гаснет? В иные вечера она кажется тоньше травинки, которую лижет робкий язык пламени. Но вслед за тем она оживает. Невидимые люди заботятся о ней и кормят ее, когда она начинает худеть.
Сегодня вечером луна в полном расцвете сил: вначале она была огромной и тусклой. Поднимаясь по склону неба, она становилась все меньше, но свет ее от этого только ярче сиял. Очевидно, невидимые люди сегодня дали ей много сухих сучьев!
Пока сын Леопарда предается этим грезам, ночные животные выходят на охоту. Пугливые тени скользят в траве. Нао различает в темноте землероек, тушканчиков, агути, легких куниц, похожих на змей ласок; затем в полосе лунного света показался сохатый. Нао смотрит ему вслед: у него шкура цвета дубовой коры, тонкие сухие ноги и закинутые на спину рога. Сохатый исчез. Теперь видны волки. У них круглые головы, острые морды и крепкие, мускулистые ноги. Брюхо у них беловатое, но бока и спина бурые, а вдоль позвоночника растет полоска почти черной шерсти; в поступи их есть что-то коварное, предательское, неверное.
Волки учуяли сохатого, но и тот, в свою очередь, втянув в ноздри влажный ветерок, различил подозрительный запах и ускорил свой бег. Сохатый намного опередил волков. Запах его с каждой минутой становится все слабее. Волки понимают, что сохатого не догнать. Тем не менее они бегут по его следу, по открытой саванне, до опушки леса. Преследовать его дальше бесполезно.
Разочарованные волки медленно возвращаются назад. Некоторые из них воют, другие сердито рычат. Затем тонкие, подвижные ноздри их снова начинают обнюхивать воздух. Поблизости нет ничего достойного внимания, если не считать трупа тигра и трех людей, укрывшихся в пещере. Но люди — слишком опасный противник, а тигрятины волки, несмотря на всю свою прожорливость, терпеть не могут. Тем не менее, старательно обойдя сторонкой человеческое жилье, они подошли к тигру.
Сначала волки осторожно кружили вокруг трупа, боясь запад-пи. Но вскоре осмелели и, подойдя вплотную, стали обнюхивать огромную пасть, из которой так недавно еще вырывалось грозное дыхание. Исследуя неподвижную тушу, они слизывали кровь с зияющих ран. Но ни один из них не решался вонзить зубы в эту терпкую плоть, которую безнаказанно могли переварить только железные желудки коршуна или гиены.
Неожиданно поблизости раздался взрыв жалобных воплей, рычание, пронзительный хохот. Волки насторожились. Шесть гиен выбежали в полосу лунного света. У гиен были мощные груди,
Это были рослые хищники, которые могли бы померяться силами даже с тигром благодаря мощи своих челюстей. Но гиены не любили открытой борьбы и принимали бой только при крайней необходимости. Впрочем, такие случаи были большой редкостью, так как хищников не соблазняло их зловонное мясо, а соперничества других пожирателей падали гиены не боялись, так как все они были слабее их.
Хотя гиены знали, что они сильней волков, они долго не решались оспаривать у тех добычу. Они кружили вокруг падали, то удаляясь, то приближаясь, и оглашали по временам воздух пронзительным воем. Но в конце концов, набравшись смелости, разом кинулись на приступ.
Волки не пытались даже отстаивать свое добро. Уверенные в быстроте своих ног, они оставались вблизи тигра. Теперь они сожалели об упущенной добыче. Они злобно рычали на гиен и делали вид, что вот-вот бросятся на них, казалось, они были довольны тем, что могут хоть досадить своим соперникам.
Но гиены не обращали на них внимания и с угрюмым ворчанием рвали на части труп тигра. Если бы не голод, они предпочли бы свежему мясу тухлятину, разложившуюся, кишащую червями плоть. Но выбора не было, да и присутствие волков заставило их спешить.
Сначала они полакомились внутренностями тигра; затем, разодрав ему бока крепкими, как железо, клыками, извлекли сердце, легкие, печень и длинный шершавый язык, вывалившийся из пасти во время агонии. С радостным урчанием они насыщались мертвечиной, вознаграждая себя полной сытостью за долгие дни скитаний с пустым желудком, за вечное голодное беспокойство.
Волки, напрасно рыскавшие по сторонам с самых сумерек, завидовали этой сытости.
Озлобленные неудачей, несколько волков стали обнюхивать убежище уламров, и один осмелел настолько, что попробовал просунуть голову в отверстие. Нао презрительно ударил его копьем. Раненый зверь ускакал на трех лапах, оглашая воздух тоскливым воем, и все волки завыли вдруг жалобно и свирепо.
Бурые тела качались в неверном свете луны, в глазах их горела жажда жизни и страх перед ней, белые клыки сверкали, а тонкие мускулистые лапы злобно скребли землю… Голод становился нестерпимым. Но зная, что за камнями прячутся сильные и, хитрые противники, они перестали рыскать вокруг убежища уламров.
Сбившись в кучу, они как будто держали совет. Некоторые сидели на задних лапах, широко раскрыв пасть, другие беспокойно переступали с ноги на ногу. Один волк, казалось, призывал их к порядку, требовал внимания. Остальные почтительно обнюхивали и слушали этого старого волка с облезшей шкурой и пожелтевшими клыками.
Нао не сомневался в том, что у волков есть свой язык, что они сговариваются между собой, как устроить засаду, окружить добычу, как сменяться во время погони. Он с любопытством следил за их советом и старался разгадать их замыслы.
Часть волков переправилась вплавь через реку. Остальные разбрелись по чаще. Теперь слышна была только возня гиен над трупом тигра.
Высоко поднявшаяся луна затмевала своим сиянием блеск звезд. Тусклых звезд не видно было вовсе, — яркие слабо мерцали в волнах лунного света; какое-то напряженное оцепенение разлилось по лесу и по саванне. Только изредка в прозрачной синеве воздуха, бесшумно махая крыльями, проносилась сипуха да метались ночные бабочки, спасаясь от преследования летучих мышей.