Борьба за огонь (илл. В. Добровольского)
Шрифт:
Вечером Нао, Нам и Гав расположились на привал у подножья кургана. Они не прошли за день и десятой части пути.
Сколько видел глаз, кругом расстилалась однообразная и печальная в этом сумеречном полусвете саванна. Последние лучи солнца догорали на облаках.
Вид этого моря Огня напомнил Нао о том крохотном язычке пламени, который он должен был добыть. Казалось, стоило взобраться на вершину холма и протянуть сухую сосновую ветвь к облакам, чтобы искра небесного Огня воспламенила ее.
Тучи над горизонтом потемнели, но неясный багрянец еще долго мерцал на темном
Привыкнув к кострам становищ, светящаяся ограда которых преграждала доступ ночи, Нао чувствовал себя теперь слабым и беспомощным. Каждое мгновение из мрака могли появиться леопард, лев, тигр, хотя они редко охотятся на равнине; стадо зубров могло растоптать хрупкую человеческую плоть; волчья стая представляла грозную опасность для беззащитных людей количество придавало волкам силу крупных хищников, а голод вооружал их храбростью.
Воины поужинали сырым мясом. Это был грустный ужин: уламры отвыкли от сырой пищи. Затем Нао первым стал на стражу. Всем существом он внимал каждому дыханию ночи. Глаз его улавливал движения теней, блеклое свечение тумана; слух различал шопот ветерка, шелест травы, полет насекомых, бег животных и шорох змей, он слышал вопль шакалов, смех гиен, вой волков, стрекотание кузнечиков и дальний клекот орла; ноздри его впитывали сладостный аромат цветов, свежее дыхание травы, острый запах хищников и зловоние гадов; кожа его ощущала малейшее дуновение ветерка, волны влажного холодка и приступы сухого тепла.
Жизнь была полна опасностей. Все проявления ее таили в себе угрозу. В неустанной борьбе с окружающим выжить мог только бдительный, сильный и хитрый.
И Нао настороженно высматривал в темноте приближение когтей, раздирающих плоть, клыков, дробящих ее, горящих угольков глаз пожирателей живого тела. Многие из хищников, учуяв присутствие сильного зверя-человека, — отбегали, не задерживаясь. Так пробежали мимо гиены — челюсти их так же мощны, как львиные, но гиены не любят борьбы и довольствуются мертвечиной. Подкралась стая волков. Волки знали силу количества — они остановились подле привала уламров, смутно понимая, что они не слабее трех людей. Но так как голод не терзал их, они предпочли пробежать дальше, по следу антилоп. Подходила и стая собак, похожих на волков. Они окружили курган и долго лаяли на людей. Отдельные собаки с угрожающим рычанием забегали вперед, но ни одна не решилась напасть на двуногих зверей. Недавно еще собаки стаями ходили за племенем. Они питались отбросами и участвовали в охотах уламров. Старый Гоун приручил двух собак — он кормил их потрохами и костями. Они погибли в схватке с вепрем. Приручить других не удалось, так как Фаум, став вождем, приказал убить всех собак.
Нао нравилась мысль о союзе с собаками. В этом он чувствовал залог большой безопасности человека, новый источник силы. Но нечего было и думать об этом здесь, в саванне, где людей было всего трое, а собак — целая стая.
Между тем собаки стягивались кольцом вокруг людей. Они не лаяли больше, но их короткое дыхание слышалось все отчетливее. Это начало беспокоить Нао.
Взяв
— У нас есть рогатины и палицы, которыми можно убить медведя, зубра и даже льва!
Собака, которой земля попала в морду, шарахнулась и, испуганная звуком голоса, скрылась в темноте. Остальные отбежали назад и, казалось, совещались.
Нао швырнул еще одну пригоршню земли:
— Где вам сражаться с уламрами! Прочь отсюда! Ищите себе добычу послабей — сайгу или волка! Нао выпустит наружу кишки первой, которая осмелится приблизиться!
Разбуженные голосом Нао, Нам и Гав вскочили на ноги. Появление двух новых теней заставило собак обратиться в бегство.
Семь дней шли Нао, Нам и Гав, обходя препятствия, но опасности росли по мере того, как уламры приближались к краю саванны. Хотя лес отстоял еще в нескольких днях ходьбы, предвестники его — отдельные рощи деревьев, крупные хищники — стали попадаться все чаще и чаще. Однажды охотники встретили даже тигра.
Ночи становились все опасней. Теперь задолго до наступления сумерек уламры начинали думать о ночлеге: они искали пещеру в холмах, удобную площадку на скале или, на худой конец, хотя расселину в почве. Ночевать на деревьях они избегали.
На восьмой или девятый день странствования их начала мучить жажда. Кругом не было ни ручейка, ни болота; трава пожелтела. В воздухе появились тучи мошкары. Она беспокойно носилась над саванной и беспощадно жалила тела воинов.
Когда тени девятого дня удлинились, земля снова зазеленела, воздух стал влажным, и ветерок с холмов принес запах свежей воды.
Вскоре уламры увидели стадо зубров.
Нао сказал своим спутникам:
— Мы напьемся воды до захода солнца. Зубры идут на водопой!
Нам, сын Тополя, и Гав, сын Сайги, выпрямили уставшие тела. Нао выбрал себе в спутники легких и подвижных юношей. В них нужно было воспитать мужество, веру в себя, выносливость. Взамен они готовы были платить слепым повиновением, безграничным доверием, способностью мгновенно забывать перенесенные страдания.
Предоставленные самим себе, они терялись перед враждебными силами природы. Но у них были зоркие глаза, тонкий слух, ловкие руки и неутомимые ноги — и все эти качества были к услугам вождя, который сумеет завоевать их доверие и подчинить своей воле.
За дни совместного странствования Нам и Гав успели привязаться к Нао. Для них он был воплощением мужества и силы, защитником и покровителем.
Порой, шагая рядом с ним, они любовались его мощными плечами и широкой грудью и испытывали непонятное им самим чувство доверия к нему.
Нао платил юношам такой же искренней привязанностью. Почему-то союз с Намом и Гавом казался ему залогом успешности задуманного похода.
Длинные тени легли у подножья деревьев. Солнце склонялось к закату, и огромный красный диск его заливал багряным светом равнину и медленно движущееся темнобурое стадо зубров, казавшееся издали мутным потоком воды.