Борьба за жизнь

Джафарова Самира Абрековна

Каждый день, я все больше чувствовал Самиру, иногда ей было радостно, а иногда печально. Иногда она так быстро меняла настроение, что я терялся. Один раз меня поймал Дэймон, когда я принес одеяло. Хорошо, что я быстро придумал отговорку. Представляю себе его лицо, если я бы сказал, что почувствовал, что ей холодно, вот и принес одеяло. Выдавать наш секрет, я не собирался, даже Дэймону, я обещал.

Ситуация осложнилась, когда Самира вспомнила день, когда погибли ее родители. Я видел их смерть. На самом деле, я не был с ней в тот день, но я видел их смерть, когда наша связь только начала формироваться. Мы тогда попали, как бы в наше прошлое, я видел смерть ее родных, она смерть моих. Было больно видеть все это заново, но мы пережили

это. Только поэтому, я понял, что она переживает смерть своих родных. Мне было больно, как и ей. Я случайно проговорился, что знаю, что это смерть ее родителей. И с тех пор, как только Самира закричит, все спрашивают у меня, кто умер или что случилось?! Я врал и злился, но сам то знал, что она переживала.

Вот она теряет подругу и мучается. Если бы Ривен не рассказал свою версию убийства раньше, то я сам бы и догадался, что случилось. В то утро я почувствовал веселье и радость, а потом появилась жестокость. Все резко сменилось страхом и болью. Перед ней был выбор, и она мучилась, пока не выбрала. Я словно был рядом с ней в тот день. Чувство потери, горечи, боли, и муки не покидало ее сердце. Ей было больно, и она мучила себя. Вина полностью поглотила ее. Она выбрала одиночество, чтобы больше не терять родных. Она мучилась и не раз хотела умереть. Самира словно стала роботом, минимум чувств, максимум риска в жизни. Она редко показывала чувства, она считала, что разучилась чувствовать. Самира думала, что все это хорошо, лучше не чувствовать. Чувствовать, значит быть слабой.

Но все изменилось, появились минуты счастья и веселья. Я радовался ее счастью, но я начал радоваться слишком быстро, самое худшее было впереди. Одна боль за другой, я не мог больше это чувствовать. Я срывался и убегал. Если я блокировал ее чувства в себе, то снаружи я слышал, как разрывается ее душа, теряя одного близкого человека за другим.

Я сильно ошибался в Самире. Она переживала каждую потерю слишком остро. Если бы я знал раньше, но уже слишком поздно. Я словно переживал каждый день с ней, чувствуя ее боль и радость. Хотя боли было больше, намного больше. Мне льстило, что Самире нравилось мое общество. Хотя в реале, она предпочла бы умереть, чем признаться в этом. Меня радовало, что она относилась ко мне, как к брату. Она чувствовала меня, даже тогда, когда я ставил щит. Она ценила меня. После появления брата Агасты, ей стало страшно. Ведь она захотела жить, после всего что случилось, а ее хотят убить. Он винил ее, все мы винили, ей было больно, но она скрывала это. Она сама себя мучила и отдалялась ото всех. Она считала, что чем дальше мы будем от нее, тем лучше будет для нас.

Признаюсь, Самира хорошо контролировала себя, так как я не догадался, что ей нравится Дэймон. Хотя в первые дни, когда мы плохо ставили блок, я чувствовал симпатию, меланхолию, но чаше всего конечно гнев и раздражение, но все это были первые признаки влюбленности. Постепенно привязанность и потребность видеть его возникала каждый день. Иногда бывало умиротворение, причем чаше всего было это чувство! Значит, они встречались! Вот врунишки! И когда это они успевали? Немного подумав и разобрав ее чувства, я понял, что ближе к балу! Да они и на бал вместе пошли!? Да ладно, и как такое могло случиться!? В день бала, она была нервозна, но как-то рада. Я точно помнил, что Самиры не было на балу. А потом, все словно стихает, и чувство полета не покидало меня. И до меня дошло, кто открывал бал. И как они умудрились? Дэймон, вот паразит! Хоть бы, словом обмолвился!

Я все смотрел на Дэймона и хотел заявить, с чего это он так много скрывает? Хотя я тоже много скрывал. А потом раз, словно взрыв чувств, я словно в водоворот попал, но главное, до меня дошло, в тот день она поняла, что любит его. А потом все меняется, приходит боль. Я не понял, была счастлива, а потом бац, здравствуй боль! Я стал припоминать тот день. Они тогда великолепно открыли бал. И Дэймон поцеловал ее, но он ей нравился,

и поцелуй понравился, но с чего тогда ей стало больно? Вроде Джека тогда, она не любила. Она возненавидела Дэймона, это было очень странно. Ведь она любила и ненавидела одновременно. Ведь и я видел, что после бала Дэймон ведет себя как-то странно. Он был задумчив и не сидел на месте. Что произошло, я так и не понял. Хотелось спросить у Дэймона, что произошло, но я сдерживал себя. Ребята все чаше косо смотрят на меня, но я не обращаю внимание. Все мое внимание было приковано к чувствам Самиры.

Джек, для нее был, как свет в конце черного туннеля, конца которого она не видела. Он ей нравился, она пыталась забыть Дэймона и хотела начать все заново. Потеря Агасты стало примером, что сближаться нельзя. Нельзя иметь друзей, это причинит боль. И как не печально, она оказывается права. Умирает Джек и она не находит себе места, винит себя. Она не чувствовала любви к Джеку, как к парню, но она любила его, как брата. Я помню те дни, она ходила высоко подняв голову, пряча эмоции. Однако сердце было в порезах и кровоточило. Но судьба к ней была несправедлива. Она отняла у нее Джереми. Думаю, это было уже слишком, даже для нее, такой сильной. Я помню тот день, когда она вышла из леса со стражами и носилками.

Я видел, что кого-то несут, не раненных, а мертвых. Это были Джереми и Эванжелина. Их убила Рейчал, а Самира спасла их души. Самира шла, никого не видя, словно зомби. Просто шла рядом. Мне было больно смотреть на нее. В тот день она окончательно сломалась и потеряла смысл жизни.

Сейчас, чувствуя эту боль, я не смог сидеть, просто выбежал. Я прислонился к дереву и заплакал, я не мог сдерживать себя. Моя боль смешалась с ее. В ней словно образовалась пустота, и стремительно заполнялась болью. Я переживал с ней те моменты жизни, из-за которых она боится заснуть. Столько потерь, было для нее невыносимо. Она падала и падала в бездну, не видя смысла в жизни. Я пытался успокоиться, это прошлое. Но она захотела жить, она хотела жить свободной. Жизнь жестока и не справедлива. Осталось совсем мало, скоро она вернется. И я надеюсь, что все страшные страницы из ее прошлого останутся позади.

Успокоившись, я вернулся к себе в комнату. Решил прилечь, хотелось заснуть. Заснуть, и проснуться уверенным, что все позади, что будет солнечный день.

Но, проснувшись, солнечного дня я не заметил, зато улыбка Джози заменила солнце.

— Доброе утро. — Сказала она.

Она сидела на стуле, рядом с моей кроватью. Я смотрел на нее и не мог оторвать взгляда.

— Доброе… — начал я, но меня остановила буря гнева.

Этот гнев принадлежал даме, что проживает этажом сверху. Я попытался разобраться, с чем связан он, но так и не понял, Джози стала трясти меня за плечи.

— Кристиан! — громко позвала она.

Я поставил блок на чувства Самиры, и сосредоточился на Джози.

— Может, перестанешь трясти меня. — Сказал я. — Так, без головы можно остаться.

Она нахмурилась и сузила глаза.

— Что я сделала? — спросила она. — Это из-за Кая?

— Что? — воскликнул я. — А Кай здесь причем?

Она нахмурилась, встала и стала расхаживать по комнате.

— Я тебя не понимаю. Ты изменился. — Сказала она.

— О чем ты? — Спросил я.

Что она хотела сказать, я не понимал. Причем здесь Кай?

— Ты, то веселый, то грустишь о чем-то, то несешься от боли, словно ужаленный. — Сказала она. — Вот сейчас, ты был разгневан, хотя я ничего плохо не сделала! Что с тобой?

Я влип! Она видит по ауре мое настроение! Как я раньше не догадался! И что мне ответить? Дорогая, я чувствую все, что чувствует Самира, правда прикольно?

— Ты не виновата. — Сказал я, останавливая ее. — Я не изменился. Просто я волнуюсь, я никак не могу забыть, что случилось с Эриком. Я боюсь за всех!

Это была не ложь. Врать я не мог, не ей. То, что я не договаривал, не значит, что я вру. Она явно изучала мою ауру.