Борден
Шрифт:
Секс с ним превратился в нечто иное. Каждый раз, когда он брал меня, что-то зарождалось между нами. Он не хотел этого признавать. Сначала я думала, что все это только в моем воображении. Но его глаза излучали тепло, предназначавшееся только мне. И я расцветала для него.
Я была полностью в его власти.
Я была слабой, и не переживала по этому поводу.
Я впустила плохого мужчину в свое сердце, и мне не хотелось, чтобы этот плохой мужчина покинул его.
Глава 22
Борден
—
Эмма покраснела и, улыбаясь, повернулась к компьютеру. Борден тоже улыбнулся, потому что ее улыбка была очень заразительной. Она все еще была в совершенном беспорядке. Вид «меня-только-что-трахнули» подходил его бродячей кошке как нельзя лучше.
Он до сих пор от нее не устал. Это озадачивало. Его интерес только возрастал, потребность в ней усиливалась, и он обнаружил, что эта девушка делала его абсолютно беспомощным. Ему нравилось ощущать ее рядом. Тепло разливалось по телу всякий раз, когда после бурного секса она нежно приглаживала своими пальчиками его волосы.
К таким прикосновениям можно было привыкнуть.
— Я не уверена, что вы сможете осилить еще один раунд после всех затраченных усилий, — пробормотала она, стуча по клавиатуре и делая вид, что погружена в работу. Но она не была погружена в чертову работу.
— Не испытывай меня, — усмехаясь, предупредил он. — Этот член способен пропахать еще многие мили на твоем сладком теле.
Она напряженно сжала губы, пытаясь подавить очередную улыбку:
— Мистер Борден, я пытаюсь работать. Прекратите свои сексуальные домогательства.
Он не смог сдержать вырвавшийся наружу смех.
— Так вот, что я делаю?
— Да, и вы можете попасть в большие неприятности.
— И как ты думаешь, кто захочет поиметь меня? Нет ни одного человека, которого я не смог бы купить.
Эмма замолчала.
— В этом мире еще остались порядочные люди, и вам это известно.
— Хотел бы я быть таким доверчивым.
Теперь она сердито посмотрела на него.
— Циник.
— Я предпочитаю термин «реалист».
— Да ну тебя на хуй с твоими терминами.
Этот пошлый рот отправится прямиком на его член.
— Ты действительно напрашиваешься, да?
— Понятия не имею, о чем вы, — нахально ответила Эмма. — И кстати, когда мы перенесем наши отношения за пределы офиса? Представь меня распростертой на огромной кровати. Подобная обстановка открывает так много возможностей.
— Заманчиво.
— Так сделай это.
— Я подумаю.
Возможно.
Это будет слишком — сделать их отношения открытыми вне офиса. Он уже совершил ошибку, трахнув ее у нее в квартире. Назовите это минутной слабостью, хотя Борден должен признать, образ
— Неужели? — сказала она, приподняв брови. — Ты подумаешь? Не уверена, как долго смогу принимать тебя, согнувшись над столом. Не то чтобы мне это не нравилось, Борден, но я не гимнастка.
Он усмехнулся на ее небольшое ворчание.
— Иди сюда, — позвал он, указывая на свои колени.
Мгновение Эмма не шевелилась, устало глядя на него.
— Иди сюда, — повторил он. — Я не кусаюсь.
Она встала и подошла. Обняв за бедра, мужчина посадил ее к себе на колени, задирая платье.
— Нет, — отрезала она, отодвигая его руки. — Я устала.
— Я просто прикасаюсь к тебе, куколка. Небольшое невинное прикосновение, я обещаю.
Эмма заколебалась, но потом позволила, хотя и с недоверием.
Он подавил улыбку.
— Видишь? Я ничего не делаю. Почему ты всегда так напряжена.
— По той же причине, что и ты.
— Власть?
— Чертово детство.
Он замер.
— Что заставляет тебя думать, что у меня было дерьмовое детство?
— Ты вырос там же, где и я. Поэтому нет необходимости что-то додумывать.
Борден нахмурился от ее правоты.
— Я думал, бабушка обеспечила тебе хорошую жизнь.
— Она делала, что могла, но я всегда сбивалась на кривую дорожку.
— Из-за матери?
Эмма нахмурилась и медленно вздохнула.
— Тебе известна каждая деталь моей жизни?
Он медленно кивнул.
— Я уже говорил тебе, что да.
— Тогда ты знаешь, что она совершила.
— Да.
— Ну, это слегка изменило во мне понятие хорошего, и я была не самым простым ребенком.
Он слегка усмехнулся.
— Но не таким сложным, как я.
— Нет? И что же сделало тебя маленьким говнюком?
— Мои родители бросили меня, когда мне было пятнадцать. К слову сказать, они всегда ко мне дерьмово относились, так что это стало своего рода облегчением — остаться без них.
Вместо сочувствия в ее глазах вспыхнул гнев.
— Вот уроды.
— Да.
Она ждала, что он расскажет больше, но Борден молчал о той части его жизни после… Ничего. Ничего о Кейт.
— Ты знаешь, что такое отчаяние, правда? — тихо спросил он, ища понимания.
Она кивнула.
— Да.
— Вот почему я торговал наркотиками в шестнадцать. Иначе не выжил бы на улице. Я сбился с пути. Конкретно облажался. И еще зациклился на некоторых проблемах. Решил, что употребление наркотиков поможет мне справиться с ними. Думаю, я искал то, что сгладило бы ощущение абсолютно сломанной жизни.
— Наркотики помогли?
— Да. Когда растешь в такой нищете, совершенно оторванный и одинокий, и видишь, как деградируют люди, которые должны были любить тебя; когда ты брошен в этом мире, то ищешь способ забыться. Кайф срабатывал.