Бордо, Рокфор и Шаризо
Шрифт:
– Если бы у меня была шляпа, – наконец произнес Федор, – я бы ее снял перед этой собакой.
– А почему у вас такое странное прозвище – Диггер? – Спросила любопытная девушка.
– Диггер – это мое призвание, жизнь…. Когда-то, очень давно, врач сказал, что моей коже вредны солнечные лучи, и я стал прятаться в подземелье. С тех пор все свободное время я провожу там, внизу….
– Поверить Феде, себя обмануть, любимая.
– В каждой легенде, лежит доля истины. – Сдал назад любитель подземелья. – А с собачкой можно попробовать пару очень интересных мест пройти.
– Так я же тебе поэтому
– Завтра мы можем совершить первую вылазку. Есть у меня один интересный документ. Скорее это даже завещание. Оригинал, купил за большие деньги. Про графский столовый сервиз пишут. Облазил я там все вдоль и поперек. Осталось пару ходов полу присыпанных, человеку туда не пролезть. А вот маленькому дружку, – с этими словами Федор хотел потрепать Бордо, но чуть не был укушен им за палец. – Это как раз под силу.
– Жалко, что мне на работу надо завтра. Это же так интересно, – размечталась Оля.
– Жутко интересно, когда из стены пещеры кости торчат, – как-то зловеще произнес Федор. И Оле перехотелось идти с ними туда, где действительно все фундаментально, особенно для тела после смерти.
Глава 7
Серебристое 'Ауди', слегка буксуя, медленно въехало под обледенелую горку во двор. Лиля плавно остановила авто возле входа в огромный двухэтажный дом, ярко синего цвета. В окне на втором этаже зажегся свет, и из-за занавеса показалась черная голова в шляпе. В захламленном дворе перед домом стояли две старенькие машины покрытые инеем, 'Жигуль' красного цвета и черное 'БМВ', без колес. Под огромным, старым дубом, который рос возле каменного забора, осиротело притулилась телега с пустыми оглоблями. Совсем рядом с домом находился навес с сеном, небрежно сколоченный из широких досок. Оттуда сначала раздалось громкое фырканье, затем поднялось облачко пара, и показалась голова вороного коня. Молодая цыганка вышла из машины, встрепенулась всем телом, то ли от холода, то ли от радости и подошла к отцу. Она о чем-то его не громко спросила, и Милош озабоченно поглядывая на девушек, не много подумав, кивнул головой.
– Променяли шатер на хоромы, – прошептала подруге Наташа. – А лошадей на коней железных…. отступники.
– Эй, красавицы, приехали, на выход, – Цыган услужливо открыл перед ними дверь. – Советую вам территорию двора не покидать, целее будете.
– А если мы захотим просто прогуляться? – С возмущением, спросила Оксана. – Что это вы нас пугаете, уважаемый? Тут что, концлагерь?
– По Европе гулять будете, а тут за эти ворота вам лучше и не показываться.
– Ой, как страшнооо, – сделала большие глаза девушка с кудряшками на голове и нащупала рукой в кармане электрошок. – А я уже хочу на улицу…. Ходить и бояться….
– Дать бы по твоей кучерявой башке, глядишь и тупых мыслей, поменьше в ней станет, – возмутилась Наташа. – Ты чего сюда приехала? Своей задницей лошадей смущать? Милош неодобрительно покачал головой, достал сумки из багажника и молча, пошел в дом. Наташа с Оксаной выбрались из автомобиля и с интересом принялись разглядывать просторный двор.
– Хорошо тут у вас, свежо, – вдыхая горный воздух, произнесла Наташа.
– А лошадка-то, какая симпатичная, – Оксана подошла к навесу и попыталась погладить вороного,
Лиля в это время поставила машину на сигнализацию и проверила двери.
– На стены надейся, а автомобиль держи закрытым? – Ухмыляясь, спросила Наташа.
– Дети, – не злобно ответила она. В тот же миг двери дома распахнулись, и из них выбежал кривоногий мальчик лет семи с небрежно повязанным красным шарфиком на шее, а за ним толстая девочка примерно такого же возраста в модной вязаной шапочке, которая была ей явно не по размеру.
– Привет, Лили! – хором крикнули дети и, громыхая рюкзачками за спиной, весело выбежали из двора.
– Стоять! – Заорала Оксана и стремглав бросилась за школьниками, широко размахивая руками на бегу. В калитке она неуклюже поскользнулась, но удачно приземлилась и помчалась на попе вниз. – Стой, я сказала! Злодеи малолетние…
– Что это с ней? – Лицо у Лили застыло в фальшивом изумлении.
– Шапку и шарфик у нее увели, – сквозь смех произнесла Наташа, но тут ее веселье внезапно оборвалось. – А ты это куда собралась… милая? Навстречу им из хором вышла девочка уже повзрослее, лет четырнадцати. Юная особа важно ступала в Наташиных дорогих сапогах и ее любимом красном пальто.
– Эй, Таня! – Воскликнула Лиля и с возмущением стало выговаривать что-то своей родственнице. Та не дослушав ее, сделала презрительную гримасу, махнула небрежно рукой в Наташину сторону и гордо пошла обратно в дом.
– Они подумали, что это им папа гостинцы привез, – глаза у Лили лукаво блестели. – Дети… Что с них взять? В тот же момент входная дверь дома в очередной раз громко скрипнула, и на крыльцо вышел пожилой цыган в шляпе с загнутыми полями и черном овечьем тулупе.
– Лили, ту мири камлы чаюри ! (Лиля, ты моя любимая девочка!) – Прохрипел старец и протянул руки в сторону черноокой внучки. Лицо молодой цыганки озарилось улыбкой, она взлетела по ступеням и нежно обняла дедушку.
– Папо! Сыр мэ тут камам…. ( Дедушка! Как же я тебя люблю….)
– Ты внимательно приглядись, а дедушка то, злодейский с виду, – раздался голос Оксаны за спиной у подруги. Она, потирая ушибленное место, с подозрением косилась на цыгана со шрамом на лице, – этот 'миленький' старичок, – бац! И финочку под самое сердце. А потом под этим здоровенным дубом и закопает ночью.
– Тебе бы ушибленная, триллеры писать, – Сказала тихо Наташа, и с иронией поглядывая на подругу, поинтересовалась. – Ну и чем же закончилось твое преследование малолетних преступников? Любимой шапочки и шарфика я не наблюдаю, дорогая.
– Без коньков этих чертей не догонишь. Ой, а я так упала, блин…
– Заныла Оксана, хватаясь рукой чуть ниже поясницы.
– Видишь, говорили нам – не выходить из двора, а ты не послушалась, глупая.
– Пошли в дом, снегурочки, а то еще кто из соседей увидит вас. – Не очень ласково обратился к ним старик. – Украдет… ночью. Коридор как таковой в этом доме отсутствовал, и гостьи сразу очутились в просторной и пустынной гостиной, с большим столом посредине. В глаза им бросились стоявшие возле порога их сумки, которые были открыты и слегка распотрошены.