Боргезе. Черный князь людей-торпед
Шрифт:
Будущее представлялось ясным и праздничным для этих людей. Для них не существовало ни непреодолимых препятствий, ни смертельных опасностей, которых бы нельзя было избежать.
Многие месяцы они обивали пороги штабных кабинетов с предложением создать школу подводных боевых пловцов. И вот 1 сентября, когда они уже потеряли всякую надежду, происходит чудо, школа не только создана, но расположилась в Сан-Леопольдо, по соседству с академией в Ливорно. Она могла существенно помочь при наборе и обучению добровольцев.
Исчезнувшего вместе с «Гондаром» Джорджини заменяет фрегат-капитан Витторио Моккагатта, высокопрофессиональный и талантливый командир, стойкий и упорный. В его лице отряд
Глава 5
«Шире» Валерио Боргезе готовится повторить атаку на Гибралтар в конце октября 1940 года.
Все, кто был назначен для участия в этой операции, тщательно готовятся под руководством Тезео Тезеи. Проверяются крепления конусов со взрывчаткой к корпусам торпед, осматриваются приборы управления, испытывается герметичность рабочих емкостей.
Наконец с обычными предосторожностями экипажи торпед поздним вечером 21 октября поднимаются на борт подводной лодки.
— Что в Гибралтаре? — спрашивает Боргезе.
Два линкора, — отвечает Тезеи. Боргезе складывает карту и кладет ее на маленький квадратный столик.
— Сильные течения, боюсь, будут главным препятствием, если я высажу вас там, где намечено, в двух милях западнее порта. Мне придется плыть у самой поверхности, чтобы сориентироваться. Впрочем, поживем — увидим.
Он убирает карту, достает стаканы. «Эти подводники слишком много пьют», — мелькает в голове у Тезеи. Но нет ничего удивительного в том, что люди, профессия которых — играть со смертью, умеют пользоваться радостями жизни. Валерио Боргезе поднимается, чтобы лично проследить за отплытием.
Отданы носовые швартовы, отданы кормовые швартовы. Длинная стальная сигара подводной лодки отправляется в путь. Вот она скользнула к выходу из порта, выходит в открытое море и исчезает во тьме.
После беспокойного плавания «Шире» подходит ко входу в пролив Гибралтар 27 октября. Пловцы ворочаются на своих узких койках, где они провели почти весь переход, чтобы избежать бесполезной траты энергии. В центральном посту тишина. Слышится только тиканье индикаторов давления и легкое ворчание электромоторов. Валерио Боргезе отдает приказ:
— Подняться на перископную глубину.
Подводная лодка немного подвсплывает. Боргезе нажимает на рычаг, и длинная стальная труба перископа заскользила к поверхности. Командир прильнул к окулярам. По его лицу капля за каплей стекают вода и масло. Горизонт чист, ни единого дымка.
— Акустик, — произносит вполголоса Боргезе.
— Все спокойно, — отвечает тот, вслушиваясь в далекий шум винтов. Лодка всплывает в сорока милях от Рошера.
— Мы попробуем прямо сегодня вечером приблизиться к Гибралтару. говорит Боргезе, обращаясь к Тезеи, стоящему рядом с ним на мостике.
В эту ночь и в следующую принц старался, но напрасно, достичь намеченной цели. Вражеские сторожевые корабли рыскали вокруг базы и не подпускали близко. Наконец, 29 октября, двигаясь против течения в подводном положении, «Шире» подбирается ко входу в залив Альгезирас.
«Мы долго изучали карту, чтобы выбрать самый удачный пункт для осуществления деликатной операции спуска на воду боевых снарядов, — писал Боргезе. — Это место должно было удовлетворять различным требованиям, некоторые из которых были почти невыполнимыми. Оно должно было находиться как можно ближе к порту, чтобы пловцы не очень устали, не потеряли слишком много времени и не подвергались большому риску, долго двигаясь к цели. Глубина должна быть порядка 15 метров, чтобы лодка могла лечь на дно во время вывода торпед из цилиндров, но располагаться достаточно
Этот выбор был одобрен командирами всех трех экипажей: Тезеи, дела Пенной и Биринделли.
«Шире» же находится в полдень 29 октября в проливе Гибралтар. Валерио Боргезе застопорил машины, потребовал полной тишины на борту и прижал лодку к скалистому испанскому берегу на глубине 70 метров, чтобы переждать незамеченными до вечера. Время от времени лодку приподнимает приливной волной и бросает с глухим скрежетом на камни. Звук от ударов гулко перекатывается по лодке, настоящей резонансной камере. Эти удары вызывают у людей беспокойство. Около 18 часов «Шире», хотя этого ничто не предвещало, начинает скользить по подводному склону каменной стены: восемьдесят, девяносто, сто метров. Казалось, ничто не может остановить это падение в смертельную бездну. Боргезе, стиснув зубы, сохраняет на лице маску спокойствия. Все повернулись в его сторону. Что он предпримет? Запустить моторы — значит подвергнуть лодку риску быть обнаруженной патрульными кораблями врага. Ждать еще, веря в свою счастливую звезду? Сквозь застывшую маску его лица не пробиваются никакие чувства. Внезапно падение прекращается.
— Рано или поздно она должна была остановиться, — спокойно замечает Боргезе.
И снова потянулось долгое ожидание.
«В тот день, — рассказывал мне потом Джино Биринделли, — я с восхищением наблюдал за Боргезе, командиром, человеком, моряком. Он всегда был и в других подобных случаях, я бы сказал, не только на высоте, но выше обстоятельств».
Наконец наступает вечер. «Шире» всплывает на поверхность. Море спокойно, с запада дует легкий бриз, видимость прекрасная. Боргезе определяет свое положение. Лодка находится в ста метрах от берега в заливе Толмо. Впереди по левому борту виден Гибралтар, удивительно ярко освещенный для военного времени. Боргезе берет курс на мыс, удерживая лодку в полупогруженном положении. Гидрофоны четко улавливают шум винтов кораблей, передвигающихся по рейду. По шумам Боргезе реконструирует то, что происходит над головой, и производит соответствующие маневры.
В лодке царит полная тишина. Она находится всего в двух милях от Гибралтара. Экипаж ходит в мягких тапочках, ключи для работы с клапанами обернуты тряпками, все ненужные механизмы выключены. Предусмотрено все, чтобы враг не догадался о присутствии субмарины.
Глубина начинает уменьшаться. Вдруг новое и последнее происшествие: «Внезапно шум двигателей надводного корабля, шум, который был слышен всем без всяких приборов, прекратился прямо над головой, — писал Боргезе. — Мы переглянулись. Неужели он пришел за нами? Есть ли у него гидрофоны? А торпеды? Чтобы разрядить обстановку, я вполголоса в шутку отпустил длинное витиеватое романское ругательство в адрес этого докучливого посетителя, потревожившего наш покой. Это разорвало гнетущее вопрошающее молчание, тяжело повисшее в воздухе, лица осветились улыбками, тревога рассеялась».
В половине второго ночи 30 октября рубка «Шире» разрывает гладь поверхности моря. Боргезе мгновенно оказывается на мостике. В ста пятидесяти метрах от лодки угадывается темная масса берега. В двух милях по берегу — Гибралтар. Лучи прожекторов то упираются в небо, то падают в море, освещая силуэты стоящих на рейде кораблей.
— Приготовиться, — говорит Тезеи своим людям, — выходим. Я атакую один из двух линкоров, стоящих в порту. Биринделли занимается вторым, а де ла
Пенне крейсером или авианосцем.