Борис Ельцин. Послесловие
Шрифт:
3 апреля 1985 года Ельцину прямо в машину позвонил секретарь ЦК Владимир Иванович Долгих, сказал, что политбюро поручило ему сделать Ельцину предложение — перебраться в Москву и поработать в ЦК заведующим отделом строительства. Ельцин отказался.
Во-первых, таков был партийный ритуал: надо было продемонстрировать готовность трудиться на своем месте, не рваться в столицу. Во-вторых, Ельцин сознавал свое положение хозяина крупнейшей области и искренне считал, что роль заведующего отделом для него мелковата. Первый секретарь такого крупного обкома мог рассчитывать сразу на пост секретаря ЦК.
На следующий день Борису
— Твой отказ не поймут в политбюро. Думаешь, я рвался в Москву? Давай, не мудри, соглашайся. Я сегодня иду к генсеку. Раздумывать нечего. Надо.
12 апреля Ельцин уже приступил к работе на Старой площади. Вероятно, в разговоре с Лигачевым мелькнуло обещание не держать его долго в кресле заведующего отделом: это положение временное. Но пока что Ельцин, который уже привык быть полным хозяином, оказался в кресле подчиненного, высокопоставленного, но чиновника. Это сильно угнетало самолюбивого и самостоятельного Ельцина.
Руководитель отдела ЦК был хозяином в своей отрасли. Он вызывал к себе на Старую площадь не только министров, но и заместителей председателя Совета министров СССР. Однако внутри аппарата ЦК Ельцин был всего лишь одним из двух десятков руководителей отделов, получал указания от курирующего секретаря ЦК и отчитывался перед ним. А он уже привык к самостоятельности, к тому, что сам решал, чем заняться сегодня, а чем завтра.
На приеме в Кремле по случаю Дня Победы в Великой Отечественной войне, вспоминает руководитель кремлевской медицины академик Евгений Чазов, «среди гостей я увидел Ельцина. Он скромно и, как мне показалось, одиноко стоял за столиком среди малоизвестных ему представителей тогдашней московской элиты. Я подошел к нему и искренне поздравил с переездом в Москву. Он обрадовался знакомому человеку, разговорился, сетуя на то, что пока еще не может привыкнуть к новой работе и московской жизни».
Борис Николаевич видел, что, несмотря на высокую должность, он всего лишь исполнитель. Ключевые решения принимались на секретариате ЦК, где он мог присутствовать с правом совещательного голоса — сидеть у стеночки и слушать. На заседания политбюро его приглашали только в том случае, если рассматривался вопрос, связанный со строительными делами. Как только его вопрос заканчивался, Ельцин должен был выйти. Члены политбюро, занятые государственными делами, смотрели на него невидящими глазами. Но мнительный Ельцин напрасно обижался на Горбачева, который положительно оценивал активную работу нового зав отделом. Он писал: «Ельцин мне импонировал, и на июльском Пленуме я предложил избрать его секретарем ЦК. Не скрою, делал это, уже «примеривая» его на Москву».
В те времена Ельцин вел себя, как положено партийному чиновнику. Бунтарем он станет не сразу. Личный повар Горбачева Анатолий Галкин рассказывал через несколько лет в газетном интервью: «С Ельциным у нас были прекрасные отношения, когда Горбачев пригласил его из Свердловска. Мы с ним за руку здоровались, могли поговорить по-простому. Ельцин часто у меня спрашивал: «Как там Наш, как у Него настроение?»
На заседании политбюро 29 июня 1985 года Ельцина рекомендовали избрать секретарем ЦК по строительству. Происходило это, судя по краткой записи, так. Горбачев заговорил об огромных масштабах незавершенного строительства: «За решение этой проблемы мы взялись, принят ряд известных вам крупных постановлений. Укрепили
Сомнение выразил глава правительства Николай Тихонов, который ревностно относился к любым кадровым решениям в сфере экономики. Он не хотел, чтобы секретарем ЦК по строительству стал горбачевский выдвиженец.
Тихонов спросил:
— А как он себя покажет в новой роли?
— Вопрос понятный, — ответил Горбачев. — Но у товарища Ельцина есть хороший опыт: он работал прорабом, главным инженером, начальником строительного треста, был главным инженером, а затем начальником Свердловского домостроительного комбината. Затем работал в Свердловском обкоме партии. Так что он знает эту отрасль и имеет опыт партийной работы.
Но Тихонов продолжал возражать генеральному секретарю:
— Но я как-то его не чувствую. На выручку бросился Лигачев:
— Товарищ Ельцин активно взялся за дело, был в ряде министерств, к нему потянулись люди.
Поддержал кандидатуру Ельцина и его куратор Долгих, хотя возвышение Бориса Николаевича ничего хорошего ему не сулило:
— Товарищ Ельцин правильно строит отношения с министрами. У него хорошая связь с обкомами партии. Поближе познакомившись с ним, я не обнаружил у него слабых мест.
Горбачев продолжал давить:
— В области строительства очень многое нужно сделать. Требуется энергичный человек.
В этом Тихонов согласился с генеральным:
— Строительство — наше слабое место, Генерального поддержал еще один член политбюро —
Михаил Соломенцев:
— Нужно рекомендовать товарища Ельцина секретарем ЦК. Он будет расти. Данные для этого у него есть: образование, инженерная практика в области строительства. В общем, это человек с перспективой.
Горобачев счел, что добился своего, и удовлетворенно заключил:
— Я специально поднял этот вопрос для того, чтобы обменяться мнениями. Хотел проверить себя и узнать мнение товарищей. Тогда как будем поступать? Будем рекомендовать товарища Ельцина на пленуме избрать секретарем ЦК?
Теперь уже все согласились с Горбачевым. Тихонову оставалось работать на посту главы правительства меньше трех месяцев. Через день, 1 июля, в Свердловском зале Кремля собрался пленум ЦК. По традиции кадровые вопросы обсуждались первыми. Все кандидатуры предлагал генеральный секретарь, ничего лишнего не говорили. Вопросы не задавали.
Когда пленум окончился, Ельцина бросились поздравлять недавние коллеги — первые секретари, жали ему руку и многозначительно желали успеха. Его сразу же из зала пригласили пройти в комнату президиума, где собиралась партийная верхушка. Здесь пили чай с бутербродами и пирожными, обменивались мнениями. Начался новый раунд поздравлений — на сей раз Ельцину пожимали руку те люди, чьи портреты трудящиеся по праздникам несли по Красной площади. Отныне он стал одним из них.
После пленума Ельцин вернулся в свой старый кабинет, в приемной его ждал офицер 9-го (охрана высших должностных лиц) управления КГБ — прикрепленный к нему охранник, который станет неотлучно сопровождать его повсюду.