Бородатые боги
Шрифт:
— Ты звал меня, Синчи?
Спокойный голос отвлек Синчи Пума от тревожных мыслей.
— Да, Иллайюк. Присаживайся. — пригласил вождь. — Надо посоветоваться.
Верховный жрец уаминка присел рядом на скамью.
Они были ровесниками и друзьями с детства, всегда делились своими радостями и печалями. Когда Синчи Пума стал вождем, то после смерти старого, Иллайюк был избран новым верховным жрецом. Власть светская и духовная должны действовать вместе, в одном направлении, тогда народ будет спокойным и верным. Вождь и верховный жрец понимали друг друга с одного слова, даже с одного взгляда, столько было прожито и оговорено в жизни.
Другу не зря дали имя Иллайюк — «сияющий,
Чтобы стать жрецом, надо им родиться.
После рождения мальчика уаминка, его приносили к верховному жрецу племени. Жрец, осмотрев ребенка, решал его дальнейшую судьбу. Если ребенок был хилым и болезненным, то малыша уносили высоко в горы, где оставляли в дальней пещере. Через день за ним возвращались, если он был жив — отдавали матери, если умирал, то там же и хоронили. Но таких детей было мало, у здоровых родителей почти всегда рождались здоровые дети. При осмотре ребенка, верховный жрец по известным ему приметам, определял детей, отмеченных богам, как своих посредников в людском мире. Они в дальнейшем и становились жрецами. А чтобы все видели, кто перед ними, ребенку матери с рождения прикладывали к голове специальные дощечки-колодки перевязанные веревочками, постепенно стягивая их, что производило к деформации черепа, придавая ему удлиненную, вытянутую вверх форму. Таким образом, жрецы, для лучшего общения с богами, должны были быть похожими на них.
Дети уаминка воспитывались в суровом духе. Чтобы не изнежить ребенка, мать не брала его на руки даже для кормления грудью: она только наклонялась над лежащим в высокой колыбели младенцем. Со дня рождения детей ежедневно обливали холодной водой в целях закаливания. С семилетнего возраста мальчиков начинали учить воинскому искусству, а в девять лет его уже посылали на первую охоту. Параллельно со своими ровесниками, будущих жрецов учили необходимым знаниям, которыми они должны были овладеть в совершенстве к двадцати годам, ко времени посвящения в мужчину-воина. Жрецы, как и все мужчины уаминка, были воинами. Но если воины в мирное время занимались охраной границ и помогали женам в ведении хозяйства, то жрецы совершенствовали свои знания и общались с богами. Они могли жениться и иметь детей, но ведение домашнего хозяйства целиком ложилось на их жен.
По заветам предков, чтобы народ имел много воинов и был сильным, ни один мужчина и ни одна женщина уаминка не должны быть одиноки. Если женщина становилась вдовой, то по выбору вождя и с ее согласия, другой мужчина обязан взять ее в жены вместе с детьми и заботиться о них. Из-за частых войн, почти каждый мужчина-уаминка имел по две, а то и по три жены с кучей детей, воспитанием которых занималась вся община. Но все равно на всех незамужних восемнадцатилетних девушек женихов не хватало и поэтому им приходилось часто выполнять мужскую работу, в том числе и воевать, забрасывая врагов камнями с помощью пращи…
— Я знал, что они придут. — ответил Иллайюк на немой вопрос в глазах вождя. — Об этом мне сказали боги, еще перед последней полной луной. Но это не те виракочи, что приплыли в Тумбес два года назад. Они другие, не из нашего мира…
— А почему ты мне не сразу сказал об этом?
— Не был уверен. Боги сказали, что к нам придут их наследники, но когда и какие они, об этом боги промолчали.
— Что эти виракочи принесут нашему народу: смерть или радость?
— А ты как думаешь?
— Не знаю. Те, что приплыли на севере, принесли с собой смерть, погубили множество воинов и самого Сапа Инка. После них началась эта братоубийственная война… —
— И один из них тоже умер. Значит они также смертны, как и мы с тобой. — добавил Иллайюк.
— Если они несут смерть и смертны, то это не боги. Наши боги несут добро и они бессмертны. — сделал вывод вождь. — Если эти, не такие, мы должны их убить.
— А если нет?
— Если они боги или дети богов, тогда дадим им дары и может быть, откроем тайну, завещанную нам хранить. Но меня волнует другое… Как они попали туда?
— Ты сам на это уже ответил, Синчи. — улыбнулся верховный жрец. — Если бы они были смертными людьми, то попасть туда, минуя нас, не смогли бы. Значит они — боги или дети богов.
Иллайюк показал на большой лист с пометом лежащий на скамье:
— Это помет их животных. У нас таких нет. Значит, это они перенесли виракоча в священную долину…
— А почему, тогда они идут сейчас по тропе «посвященных» через густой лес, а не летят по небу как боги? — возразил вождь.
— А ты вспомни о наших богах-виракочах?! Они ведь тоже сначала сюда прилетели, но потом, оставив нашим предкам свою большую птицу, пошли по земле учить людей. — парировал жрец. — Но здесь я с тобой соглашусь. Надо посмотреть кто это. Пока мы только слышали о них, но не видели.
— Ас. Да будет так! — воскликнул Синчи Пума, приняв решение. — На тропе «посвященных» нас ждет Качи с сотней воинов. Пойдем и посмотрим…
Через некоторое время, вождь и верховный жрец уаминка, с оружием в руках, в сопровождении жрецов и воинов, вышли на тропу «посвященных»…
— Качи! — приказал Синчи Пума склонившемуся перед ним племяннику. — Возьми пятьдесят воинов. Сделаешь засаду. Часть спрячешь по эту сторону Серебряного ручья, а часть на другой стороне, вдоль тропы «посвященных»… Следи, чтобы никто из «чужих», не перешел через висячий мост. Убивать никого не надо, просто не пускай их на этот берег. Мы зайдем им сзади. Если это враги, окружим и убьем всех. Если нет, я первым выйду им на встречу. Когда ты их увидишь, дай сигнал дымом.
— Я понял тебя, отец!
Вайра с Юску догнали «чужих» только вечером, когда уже начинало темнеть. Увиденное поразило их!
Впереди передвигались существа высотой в два человека и на четырех ногах, больше ламы в два, а то и в три раза! У существ было по две головы и они разговаривали между собой на непонятном, но человеческом языке!
Когда существа вышли на небольшую поляну, они начали разделяться надвое и ходить отдельно друг от друга! При этом меньшие части стали похожи на людей, снимали с голов мохнатые шапки и разговаривали между собой по-человечески! А большие части, о четырех ногах и с длинным хвостом, только мотали своими головами и фыркали, щипая траву как ламы!
Видя такое, молодым охотникам хотелось вскочить и броситься на утек, куда глаза глядят! Большего страха в жизни ни Вайра, ни Юску никогда не испытывали!
Но оба, хотя пока и не посвящены в воины, но уаминка, а в этом народе трусов никогда не водилось. Хороши, охотнички-следопыты! Не узнав всего, убежали домой! Это был несмываемый позор на всю жизнь. После такого позора, Вайра никогда бы не стал вождем. Трус не может быть вождем народа уаминка!
Пересилив свой страх и обменявшись взглядами, оба решили остаться до конца. Но скоро наступит ночь, а ночью в диком лесу человеку одному быть опасно. Тем более, что где-то рядом бродит пума-отец. Охотники решили повыше забраться на дерево и привязать себя к нему, чтобы во сне не свалиться на землю. Хоть пума и умеет лазить по деревьям, но он нападает, только прыгая с них на свою жертву расположенную внизу, а так, можно отбиться от него и копьями.