Бортовой журнал 6
Шрифт:
«Сторожевой» застопорил ход, тут же к нему подошли корабли, на борт была высажена морская пехота. Экипаж не оказал сопротивления. В 10.32 на КП флота поступила телеграмма от командира «Сторожевого»: «Корабль остановлен. Овладел обстановкой. Жду указаний командующего флотом».
Корабль отбуксировали на якорную стоянку у полуострова Сырве, южной оконечности острова Сааремаа, где был снят с борта и
Позже комиссия под председательством Главкома ВМФ установит, что никакого мятежа не было, а были «неосознанные действия людей, поддавшихся на демагогическую агитацию».
Саблин был приговорен к исключительной мере наказания – расстрелу.
3 августа 1976 года приговор был приведен в исполнение. Только спустя полгода о его смерти были извещены родные. В это время уже не было в живых преждевременно скончавшегося отца, а смертельно больная мать была прикована к постели.
Шеин осужден к восьми годам лишения свободы. Он полностью отсидел свой срок.
Что я думаю о Валерии Саблине? Тут много про него говорят. Говорят такие слова, как «предатель» и «герой». В 1975 году я прибыл служить на Северный флот. Тогда нам было сказано, что все, что случилось с Саблиным, – это измена Родине. Никаких подробностей. Измена. Замполит пытался угнать корабль в Швецию. Остальное – молчок. Ничего.
Пройдет много лет, я прочитаю о тех событиях и удивлюсь этому человеку.
Он шел на смерть и понимал это.
Видите ли, в те времена мы хоть и думали о том, куда же движется страна, но информации было так мало и она была такая однобокая, что впору было говорить о том, что мы, офицеры, вообще ничего не знали о том, что же творится в стране. Мы догадывались, но откровенно о политике – а тогда это называлось политикой – никто не говорил. Как только разговор заходит о чемто скользком, так все сразу настораживаются – не провокация ли особого отдела? – и разговор сам собой затихает.
Мой большой друг, ныне покойный капитан 2 ранга Фоминцев, выведенный мною в
И я подозреваю, что наши политические органы, что так трогательно берегли нас от правды, где-то даже были правы в том, что не надо нам в те времена было знать всей правды. Молодые мы были. Горячие. И нас так воспитали в наших училищах, что та правда, за которую сложил свою голову Валерий Саблин, вполне смогла бы поставить под его знамена многих.
В частности меня. Я бы встал. Это был бы порыв. Крик души.
Когда-то, в начале 80-х, появился у нас на экипаже один лейтенант.
Хороший парень, умный. Я тогда был уже капитан-лейтенантом, вот-вот должен был стать капитаном 3 ранга. Так вот, тот разбитной лейтенант был близок к тем кругам, что сейчас назвали бы «политической элитой». И он рассказывал про эту самую элиту такие вещи, что, выслушай я его в 1975 году, неизвестно, что бы со мной стало.
И хотя в 80-е годы я уже был достаточно закален на сей счет, его рассказ меня потряс. Я тогда сказал ему: «Как же жить дальше?»
В 1975 году, после всех этих откровений, я бы, наверное, или застрелился, или застрелил бы кого-нибудь, или встал бы под знамена Саблина, случись мне оказаться с ним рядом.
Сегодняшнее мое отношение к Саблину не такое простое. Я понимаю, что он был прав, но сегодня мне уже 56 лет, и я также понимаю, что человек может распоряжаться только своей жизнью, никого не подставляя под тюрьму и под смерть.
Смерть по законам чести человек должен выбрать себе сам. Если ее вместе с ним выберут еще несколько человек, – это их выбор, но подводить людей под смерть нельзя. Все должно быть осознанно.
Но не будем забывать, что Саблин совершил это все в 1975 году.
Тогда все было другое.
Мы же судим о тех событиях из 2009 года.
Он поступил так, как подсказала ему его совесть.
Прав ли он был? Я ему не судья. Время рассудит.