Бортжурнал N 57-22-10
Шрифт:
— Да ты, брат, не шпион ли, часом? Не Беленко твоя фамилия? — сказал борттехник. — Зачем тебе, истребителю, вся эта вертолетная кухня?
— Да, понимаете, я ведь с истребителей по здоровью списан — буду у вас летать, на вертолетах. Вы мне расскажите…
— Стоп, — сказал борттехник, скучнея на глазах. — Успеешь еще. Сейчас тебе надо дежурную найти, а то не устроишься. У меня нельзя — я один под всеми одеялами сплю, так что тебе не достанется. Знаешь, ты иди, как-нибудь поговорим еще…
Лейтенант ушел. Старший лейтенант остался в своей холодной комнате, Он посмеялся над своим случайным
На следующее утро, войдя в столовую, он поднял руку, приветствуя молодых борттехников за дальним столиком, и увидел, что с ними сидит вчерашний лейтенант. Судя по глазам лейтенанта, он уже знал от соседей по столу, кто живет в угловой комнате. Истребитель смотрел на борттехника Ф. испуганно и одновременно удивленно — как грузины на Остапа. Взгляд его, казалось, спрашивал: но зачем, за что? Старший лейтенант Ф. пожал плечами, подмигнул лейтенанту, и, сел к нему спиной.
Когда старший лейтенант Ф., получив приказ на увольнение, подписывал обходной лист, случилась неприятность. Он не смог получить подпись начальника службы ГСМ. Еще в самом начале его летной карьеры молодого лейтенанта пригласила в гости одна прапорщица, служившая на горюче-смазочной ниве. Все бы ничего, но двухметровая и совсем не тонкая служивая девушка не очень приглянулась хрупкому лейтенанту. Он тактично избежал свидания, сославшись на то, что заступает в наряд. Приглашение повторилось еще несколько раз, пока, наконец, жаждущая общения не поняла, что лейтенант ушел в глубокий отказ. Притязания прекратились.
Однажды вертолет борттехника Ф. был откомандирован в Шимановск на тушение лесных пожаров. Летали много — лили воду, высаживали на горящий торфяник пожарников. Возвращались на аэродром насквозь продымленные, с закопченными днищем и боками, с застрявшими в стойках шасси обгорелыми кедровыми ветками. Когда работа закончилась, борттехник Ф. вручил водителю ТЗ свой командировочный талон, вписав в него 100 тонн керосина — столько они сожгли за время командировки. В спешке борттехник забыл оставить себе отрывную часть талона для отчета в родном полку.
И вот теперь, зайдя в кабинет за подписью, он увидел обиженную им прапорщицу, которая, покопавшись в бумагах, злорадно сказала:
— Подписать не могу. Вы должны армии сто тонн керосина, товарищ старший лейтенант. Откуда я знаю, может быть, вы этот керосин налево загнали. Езжайте в Шимановск, ищите отрывной корешок талона — или платите. Расплачивайся, старлей! — и Брунгильда мстительно захохотала.
Старший лейтенант, посмотрев в глаза ГСМщицы, понял, что проиграл. Со словами "я поехал в Шимановск", он вышел из кабинета. Достал из кармана ручку, положил «бегунок» на подоконник в коридоре, и нарисовал в нем что-то похожее на подпись.
Он благополучно уволился в запас. Но еще несколько лет после армии бывшему борттехнику Ф. в кошмарных снах приходил счет за призрачные сто тонн керосина.
Теплый летний день 1986 года. Лейтенант Ф. идет с аэродрома в общежитие на отдых перед ночными полетами. Он идет мимо стоянки
И вдруг… В небе над китайской границей вспыхивает ослепительный свет. Лейтенант останавливается и, открыв фиолетовый рот, смотрит, как, упираясь в облака, встает огненный столб. Он видит растущую из-под облаков клубящуюся «юбку», и световую волну, которая стремительно разбегается в стороны, рассекая почерневшие тучи. Он мгновенно узнает ядерный взрыв!
В миг лейтенант оценивает обстановку: нанесен удар по Китаю, совсем недалеко от границы, может быть по городу Хай-хэ, что на другом берегу Амура, напротив Благовещенска. Ударная волна достигнет этого места менее чем за полминуты. Из ближайших укрытий — неглубокая придорожная канавка. Если, как учит гражданская оборона, лечь в нее ногами к взрыву, все равно, торчащий зад срежет заподлицо с плоскостью дорожного полотна.
И лейтенант принимает единственно верное решение. Он зачерпывает полную горсть голубики, запихивает ее в рот и начинает, давясь, пережевывать, глядя на ядерный гриб. Про пушкинский «Выстрел» и фуражку с черешней он сейчас не помнит. Он просто жрет свою ПОСЛЕДНЮЮ (а вовсе не крайнюю) голубику и ждет мгновенного опаляющего удара.
Это странное наслаждение (вкус ягоды необычайно чудесен, вид неба ужасно прекрасен) длится недолго. Через несколько секунд гриб исчезает, свет меркнет, и на горизонте опять — те же кучевые облака. Всего лишь солнце на миг прорвалось через их плотную упаковку, высветив столь похожую конфигурацию.
Лейтенант облегченно вздыхает, смеется, качает головой и продолжает движение. Лето, Магдагачи, пыльная дорога. В руках у лейтенанта — фуражка с остатками голубики, за спиной у лейтенанта — родной вертолетный полк…
Ноябрь-декабрь 1986 года, военный аэродром возле г. Кагана (Узбекская ССР). Здесь проходит подготовку перед Афганистаном сборная вертолетная эскадрилья. Отрабатываются полеты на Ми-8МТ в пустыне и в горах.
Утро. К вертолету подходит замкомэска — щеголеватый майор У. из Спасска Дальнего, который распространяет о себе слух, что имеет черный пояс по каратэ. Борттехник Ф. встречает его у хвостового винта и докладывает о готовности вертолета к полету. Майор кивает, качает лопасть ХВ, проходит дальше, осматривает концевую балку. Борттехник поворачивается за командиром как подсолнух за солнцем.
Майор поднимает руку, пытается дотянуться до балки, потом вдруг подпрыгивает и, красуясь перед лейтенантом, наносит по балке удар ногой. Не достает, и со всего маха падает на спину, задрав ноги.