Бортжурнал N 57-22-10
Шрифт:
— Расскажите мне о назначении и устройстве топливной системы вертолета.
Лейтенант Ф. (уверенно):
— Топливная система служит для питания двигателей топливом. Она состоит из топливных баков и трубопроводов…
Он замолкает и выжидающе смотрит на майора, считая свой ответ исчерпывающим. Майор (уже подозревая неладное):
— Ну, хорошо, а масляная система?
— Масляная система питает агрегаты вертолета маслом. — Здесь лейтенант задумывается, и уже не так уверенно завершает. — Состоит из маслобаков и маслопроводов… — и после
Майор отрешенно смотрит вдаль, в сторону китайской границы. Потом спрашивает:
— А противообледенительная система?
— Противообледенительная система Ми-8 работает на спирту, — оживляется лейтенант. — Она состоит…
Майор прерывает его:
— …Из спиртовых баков и спиртопроводов, я уже догадался. Но я должен вас огорчить, товарищ лейтенант. Вы трагически ошиблись с местом службы — с обледенением на Ми-8 борется электричество…
Это провал — понимает лейтенант. Но, цепляясь за жизнь, на всякий случай бормочет:
— Да, точно, электричество. Это я с Ми шестыми перепутал…
Майор качает головой, смотрит себе под ноги, наклоняется, поднимает ржавый металлический стержень. Показывая его борттехнику, спрашивает:
— И последний вопрос: что это?
— Палец, — уже не веря самому себе, отвечает лейтенант, и хихикает от нелепости своего ответа.
— Правильно, палец, — говорит майор. — Что же тут смешного? Ну и, поскольку очевидно, что на земле вас больше держать нельзя — вы допускаетесь к полетам с инструктором.
После экзаменов начинающие борттехники некоторое время слонялись без дела. Наступили ранние амурские холода, а они все еще не были востребованы небом. Убедившись, что их еще никто уверенно не знает в лицо, лейтенант Ф. и лейтенант М. повадились сразу после утреннего построения удаляться из расположения части. Каждое утро после построения они, укрываясь от эскадрильского домика за ближайшим к нему вертолетом, медленно перемещались в сторону гражданского аэропорта, готовые вернуться при первой опасности. Перебравшись через ВПП, быстрым шагом шли в общежитие. Там, в своей двухместной комнате уставшие офицеры ложились в кроватки и отдыхали до обеда — беседовали, читали, спали. Все это называлось "пойти понежиться".
Так продолжалось целую неделю. Лейтенанты даже начали питать робкую надежду, что про них забыли навсегда. Через неделю к ним примкнул лейтенант Т. Поскольку он был немногословен и спокоен, то получил кличку «Свирепый». А поскольку на старом борту, который за ним закрепили, было кем-то давно выцарапано «Видас», то окончательно закрепилась кличка "Свирепый Видас".
Свирепый Видас, игнорируя совет бывалых прогульщиков сидеть дома, отправился после обеда в книжный магазин. Вернувшись, он сказал:
— Был сейчас в книжном магазине. Видел инженера эскадрильи.
— И что? — вскричали оба лейтенанта.
— Он на меня посмотрел.
— Ну — и?!!!
— Он
Лейтенанты успокоились — и, действительно, если бы узнал, Свирепый Видас ходил бы сейчас нараскоряку.
На следующее утро хмурый инженер позвал всех троих в домик.
— Ф., М., где вы вчера были?
— Ходили получать противогазы на склад, товарищ капитан, — выдал лейтенант Ф. давно заготовленный ответ. — Прапорщика долго не было.
— А ты, Т.?
Видас растерялся. Легенды у него не было и ему не оставалось ничего другого, как идти след в след за товарищами:
— Я тоже был на складе.
— Противогаз получил?
Этого Видас не знал. Он неопределенно пожал плечами.
— А где этот склад находится? — нанес решающий удар инженер.
Склад находился в километре от стоянки, за дорогой в березовом леске. Но Видас и этого не знал. Он нерешительно поднял руку, дрожащим согнутым пальцем нарисовал в воздухе кривую окружность, и, глядя вверх, сказал:
— Там…
— Ты дурак, Т.! — торжествующе сказал инженер. — Ну, нахуя, спрашивается, съебывать со службы, если даже не знаешь, как соврать? Или ты в книжный за противогазом ходил? Все, раздолбаи, лафа кончилась! Я вас в небе сгною!
Так началась служба…
Первое время инженер эскадрильи, не доверяя прогульщикам, строго отслеживал их «посещаемость» построений возле эскадрильского домика. Здесь нужно отметить: несмотря на то, что лейтенант М. был татарином, а лейтенант Д.
– украинцем, они, особенно издалека, очень походили друг на друга. Поэтому неудивительно, что подслеповатый инженер их иногда путал.
Однажды на построении, инженер, вглядываясь сквозь очки в строй борттехников, вдруг зло сказал:
— Да где опять этот ебаный Д.!
— Я здесь, — обиженно выкрикнул из строя лейтенант Д., поднимая руку.
Подумав, инженер сказал:
— А тогда где этот ебаный М.?
Лейтенант Ф. и лейтенант Т. впервые дежурят по стоянке части. После развода они заходят в дежурный домик, осматривают его. Кровать, оружейная пирамида, печка, старый телевизор, на столе — эбонитовая коробка с ручкой — полевой телефон. По мнению лейтенантов, этот телефон еще военного времени и работать не может — наверное, предполагают лейтенанты, он стоит здесь как деталь армейского интерьера.
— Связь времен, — уважительно говорит лейтенант Ф.
Лейтенант Т. берет трубку, дует в нее, говорит «алло». Трубка молчит.
— Покрути ручку, — советует лейтенант Ф. — Возбуди электричество.
Лейтенант Т. крутит ручку, снова снимает трубку, и, глядя на лейтенанта Ф., шутит:
— Боевая тревога, боевая тревога!
— «Паслен» слушает, что случилось? — вдруг резким тревожным голосом отзывается трубка. — Кто говорит?
Глядя на лейтенанта Ф. полными ужаса глазами, лейтенант Т. говорит: