Босфор и Дарданеллы. Тайные провокации накануне Первой мировой войны (1908-1914)
Шрифт:
В сентябре 1907 г. в ряде российских газет были помещены статьи, призывавшие использовать соглашение с Британией. Газета «Русь» на следующий день после заключения соглашения писала: «Официальная Англия имеет все основания быть довольной достигнутым единодушием по афганским делам и открывающейся перспективой дальнейшего сближения, но удовольствия своего предпочитает не показывать» [145] . В газете выражалась надежда, что «соглашение при всей своей ограниченности будет бесконечно много весить на международных политических весах. Оно — первый и весьма решительный шаг и много обещает обоим народам в будущем, в случае если дальнейшие события, особенно внутреннее наше развитие, будут благоприятствовать дальнейшему сближению» [146] . «Мечты о свободном выходе в Индийский океан, — сетовала газета «Русь», — нам приходится оставить. Это ли не серьезный повод верить, что компенсация за этот тяжкий для нас отказ должна быть нам дана
145
Русь. 1907. 19 августа (1 сентября). № 218.
146
Там же.
147
Русь. 1907. 14 (27) сентября. № 244.
Подробному разбору англо-русская конвенция подверглась в статье С. Котляревского, помещенной в журнале «Русская мысль». «Раз центр тяжести русской политики перемещался от Дальнего к Ближнему Востоку, — размышлял автор, — здесь русской дипломатии уже неизбежно приходилось действовать сплошь и рядом против интересов Турции, которую так поддерживает Германия» [148] . Англо-русский договор не ограничивался его чисто региональным значением. Несмотря на то что договор, казалось бы, не затрагивал проблем Балканского полуострова, Малой Азии и Дальнего Востока, «не приходится сомневаться в том, — писал он, — что именно обстоятельства в этих двух районах вызывают потребность в англо-русском сближении. Во внешней политике слова и обороты речи далеко не играют той роли, которая им приписывается… Это не союз, но базис союза, без которого вся нынешняя дипломатическая риторика ничего не стоит» [149] . Таким образом, Котляревский исходил из того, что англо-русское соглашение открывает путь к дальнейшему сближению обеих держав и что именно англо-русское соглашение привело к включению (фактическому) России в состав Антанты (англо-французского союза).
148
Русская мысль. 1907. № 11. С. 172.
149
Там же.
Британская пресса считала, что новое соглашение явится гарантом международного мира. Она исключала влияние вопросов о Персидском заливе и Проливах на заключение конвенции.
Консервативный «Standard» (Стэндарт), со своей стороны, констатировал, что «английское и русское правительства вовсе не желали при заключении соглашения выработать план совместных действий на Ближнем Востоке или в Малой Азии» [150] .
14 сентября «The Times» (Таймс) писала: «Англо-русское соглашение ни в коем случае не направлено против Германии, так оно регулирует англо-русское отношение в Средней Азии на дружественной почве» [151] .
150
Цит. по: Русь. 1907. 21 августа (3 сентября). № 220.
151
The Times. 1907. Sept. 14.
Либеральная «Daily News» (Дейли Ньюс) считала, что «сент-джеймский кабинет создал сперва путем французского, а теперь и русского соглашений противовес влиянию другой державы, которая часто создавала Англии препятствия» [152] .
«По этому договору, — доказывал Грей в парламенте, — мы не потеряли ничего из того, что не было потеряно раньше. Все, чем мы пожертвовали в Персии, — это некоторые возможности в торговле. В Тибете и Афганистане мы не пожертвовали ничем» [153] .
152
Daily News. 1907. Sept. 14.
153
The Times. 1908. Feb. 7.
Необходимо отметить, что нашлись и противники англо-русского сближения. Барон Таубе, профессор международного права Московского университета, советник министра иностранных дел, говорил Извольскому в частной беседе: «Я нахожу в этом договоре, что вы желаете дать Англии, но не нахожу того, что она желает дать нам. Вы отказались от Афганистана, от Персидского залива, который, может быть, когда-нибудь обеспечил бы нам выход в открытое море, которого мы тщетно ищем в направлении Константинополя. Вы ничего не получили, за исключением северной Персии, где мы уже фактически являемся хозяевами» [154] .
154
Таубе Ж. 20
Будучи уверен в британской поддержке планов Петербурга по пересмотру конвенции о Проливах, Извольский в том же 1907 г. сделал первые попытки выяснить отношение Германии и Австро-Венгрии к намечаемым изменениям в статусе Проливов.
Во время свидания Николая II с Вильгельмом II в Свинемюнде 21–24 июля (6–9 августа) 1907 г. Извольский беседовал с германским канцлером Б. Бюловом. Российский министр воспользовался обсуждением недавнего соглашения между Францией, Испанией и Англией о поддержании статус-кво в западной части Средиземного моря и затронул проблему Черноморских проливов [155] . Он дал понять канцлеру, что «наилучшим противовесом создавшейся в одной части Средиземного моря группировке держав было бы предоставление России возможности беспрепятственно выводить свои морские силы из Черного моря, то есть, другими словами, пересмотр в нашу пользу постановлений Парижского трактата о турецких проливах».
155
Секретный архив. Оп. 467. Д. 712/771. Доклад Извольского Николаю II. 6 (19) августа 1907 г. Л. 123.
Князь Бюлов ответил, что в принципе он «вполне сочувствует этой мысли, но что вопрос о проливах один из тех, которые могут быть разрешены лишь с течением времени и в связи с естественным ходом событий» [156] .
Во время того же свидания императоров в Свинемюнде Извольский заявил Бюлову, что «мы тщательно избегаем вводить в круг проектируемых соглашений какие бы то ни было вопросы, могущие затронуть чужие, и в особенности германские, интересы» [157] .
156
Там же.
157
Там же.
Во время посещения Вены осенью 1907 г. Извольский имел несколько продолжительных бесед с министром иностранных дел Австро-Венгрии А. Эренталем. В одной из бесед российский министр заявил, что «хотя Россия искренне стремится возможно дольше сохранить status quo в пределах Турецкой империи, однако, если вопреки ее желанию и ее миролюбивой политике на Балканском полуострове произошли бы существенные перемены, русское правительство позаботилось бы о своих интересах, вытекающих из истории и географического положения России». «Интерес этот, по моему глубокому убеждению, — пояснил Извольский, — весь сосредоточивается в вопросе о свободном выходе из Черного моря в Средиземное, иначе сказать — в вопросе о турецких проливах» [158] . Извольский недвусмысленно намекнул, что Россия и Австро-Венгрия могли бы установить на будущее полное согласие в восточном вопросе. 6 ноября 1907 г. Извольский писал в докладе: «Наступившее внутри империи успокоение и заключение дипломатических соглашений, обеспечивающих нас от возможности новых осложнений на Востоке, возвратили России полную свободу действий и вернули ей место, подобающее ей в ряду европейских держав» [159] .
158
Там же. Всеподданнейший доклад Извольского Николаю II. 6 (19) ноября 1907 г. Л. 260.
159
Там же. Л. 268.
В 1906–1907 гг., во время англо-русских переговоров по заключению конвенции о Персии, Тибете и Афганистане, стороны интенсивно обменивались мнениями по вопросу о режиме Черноморских проливов. Однако переговоры о Проливах носили подчиненный характер. Русская дипломатия проявила при этом особую осторожность и сдержанность. Хотя формально советник российского посольства в Лондоне Поклевский-Козелл первым поднял вопрос о Проливах, в действительности инициатива постановки его в ноябре 1906 г. принадлежала английской дипломатии, стремившейся ускорить подписание конвенции о Персии, Тибете и Афганистане. Несомненно, Грей и Никольсон рассчитывали, обсуждая вопрос о Проливах, сломить в Петербурге сопротивление противников соглашения с Британией.
В январе-июне 1907 г., в решающий момент рассмотрения английских проектов по средневосточным вопросам, между Петербургом и Лондоном состоялись переговоры по существу предложений русской дипломатии об изменении режима Проливов. Петербург стремился получить согласие Великобритании на проход русских военных судов через Проливы при закрытии их для военного флота нечерноморских держав. Лондонский кабинет как в устных заявлениях, так и в меморандумах признавал особую заинтересованность России в Проливах и выражал готовность содействовать решению вопроса об их статусе. Грей считал возможным в будущем найти приемлемую для России и других держав формулу изменения режима Проливов. Английская дипломатия ставила вопрос пересмотра конвенции о Проливах в зависимость от результатов англорусских переговоров по проблемам Среднего Востока и таким путем добивалась от Петербурга уступок в Персии, Тибете и Афганистане.