Босиком по пеплу
Шрифт:
Виктор взял вину полностью на себя, не желая вовлекать в это беременную Дину, которая была заперта в доме отца до самой свадьбы. Пока идет следствие, всё же бюрократическая машина не самая быстрая, однако, как я поняла, ввиду того, что с моей стороны нет претензий, юристам удастся добиться двух лет принудительных работ. Лучшее, на что он мог рассчитывать.
– Кстати, Дима встречался с твоей мамой, – вдруг заговорил в один из дней Загорский.
– И? – напряглась.
Сердце заколотилось, но как
– Кажется, хотел возобновить отношения. Виктор обмолвился, что бросил свою любовницу ради нее.
Под ребрами засосало, но я постаралась унять тревогу.
– А как же отец? – просипела.
Единственный, кого я не видела всё это время – папа. Мне так хотелось, чтобы он пришел и развеял все мои сомнения, но этого не происходило, и я уже начала терять надежду.
– Ну, судя по тому, что я видел, твоя мать будет против.
– Серьезно?
– И что за удивление на твоем лице? Не веришь в любовь между своими родителями?
Промолчала, ведь частично он был прав.
Семья у нас всю жизнь была среднестатистической. Всё, как у всех. Но и дикой любви между отцом и матерью я никогда не видела.
– Мне привезти его?
– Это будет странно. Будто я навязываюсь, – горько выдохнула.
– Ты его дочь, а он твой отец. И что бы там ни случилось между ним и твоей мамой, все эти годы никуда не деть. И поверь, тебя невозможно не любить.
Обхватил мое лицо ладонями и не позволял отвести взгляд.
– Тогда поехали, – схватилась за его кисти.
– Что?
– И быстрее, пока я не передумала.
– Тогда одевайся. Мне нравится, когда ты такая.
– Какая?
– Инициативная энтузиастка, – подмигнул, и я покраснела.
В его словах и мимике мне увиделось двойное дно. Он был таким всегда, но я никак не могла к этому привыкнуть. А в последнее время казалось, будто он на энерджайзерах – его так и подхлестывало меня дразнить и подзуживать.
– Мне в машине остаться, или с тобой пойти? – спросил, как только мы подъехали к воротам дачи.
Замялась перед выходом из салона, но, подумав, поняла, что это внутрисемейное дело. Только между мной и отцом.
Забор покосился, двор зарос травой, а домик выглядел так, будто он заброшен. Символично отражало состояние нашей семьи.
– Пап, – осторожно ступая по потрескавшимся плиткам, приближалась к входу.
Внутри его не оказалось, но я столкнулась с ним, когда выходила из помещения обратно наружу.
– Кристина, – отшатнулся, перепугавшись от моего неожиданного появления.
– Так не рад меня видеть? – горько усмехнулась.
– Ты ходишь, – улыбнулся. – Твоя тетка говорила мне, но я побоялся приходить к тебе в больницу. И не говори так, я всегда рад тебя видеть.
– Но так ни разу
Сказанное далось мне эмоционально тяжело, но не сделать этого не могла.
– Думал, ты не рада будешь меня видеть.
– Что? С чего бы? Ты мой папа.
– Я так надеялся, что ты никогда не узнаешь.
– Ты знал с самого начала, – выдохнула. – Я думала, мама обманула и сказала тебе, что беременна от тебя.
Когда я увидела выражение его лица, сразу всё поняла. Стало стыдно, что так плохо подумала о маме.
– Я бесплоден, Кристин. Болел свинкой в детстве, так что еще подростком знал, что детей у меня никогда не будет. И когда родилась ты, я посчитал, что это мое благословение свыше.
Растрогалась, еле сдерживая слезы. Опустила голову, чувствуя, как дрожит всё тело.
– Я думала, ненавидишь меня, – просипела, схватившись за горло.
– Даже не смей так думать, – протер ладонями лицо и взъерошил волосы. – Я люблю тебя, ты моя дочь, несмотря ни на что. Если захочешь общаться со мной, конечно.
Подняла на него глаза и поняла, что он был полон тех же сомнений и страхов, что и я.
– Пап, с чего бы мне не хотеть?
Подошла ближе, ощущая, как мосты между нами рушатся.
– Ну как, Дмитрий богат, а я… так, неудачник.
– Пап, ты что, никакой ты не неудачник. Не говори так. Так ты из-за этого ушел и на даче живешь? Я думала, разлюбил меня, как узнал, что я не твоя дочь, – не смогла сдержать слез.
– Что? Ты что, нет, конечно, разве мать тебе не сказала?
– О чем не сказала?
Папа промолчал и вошел в дом. Поставил чайник на газовую плиту и тяжело вздохнул. Рассказ был недолгим, но на многое открыл мне глаза.
– Я ж в нее влюблен был с детства. Наши бабушки были соседками в деревне, и я бегал за ней со школы, но она не замечала, всё считала себя некрасивой. Я когда предложение делал ей, она уже на четвертом месяце беременности была. А у нас на тот момент никаких отношений не было. Так что поверь, даже не будь я пустым, вряд ли мог бы обмануться.
На глаза навернулись слезы. Я расплакалась, понимая, что он всю жизнь любил меня, несмотря на то, что знал, что я ему не биологическая дочь.
– Ты прости меня.
– За что? – всхлипнула.
– Я ведь деньги от Ланковского взял. Хотел, как лучше. У нас ведь не было денег на твое лечение. Я так не хотел видеть, как страдает мой ребенок, что пошел на сделку с совестью, даже матери твоей ничего не сказал. И бога благодарю, что не знал тогда, кто он. Боюсь, меня бы бес попутал, и операции бы ты не получила.
На меня накатила нервная истерика, полная и боли, и облегчения одновременно. Даже если бы Дима не рассказал мне об этом заранее, я бы всё равно не стала осуждать отца за это.