Босиком по стеклам
Шрифт:
Отбросив рюкзак, успел в последний момент перехватить вскинутый Лексом ремень.
Встал напротив и схватил одноклассника за грудки.
— Ты че, оборзел, мля?! — зарычал в лицо, чувствуя, как от гнева свело скулы и задергалось веко.
— Глеб, брат, ты чего тут?
— Какой я тебе брат? Ты берега попутал? Девчонку бить удумал?
Хоть и злился, но в первую очередь на себя. Не дал ей защиту, так что всё это была моя вина.
— Да ты что! Она же… — пытался отцепить мои пальцы, но безуспешно.
В моем теле будто
— Лучше заткнись, Дмитриев!
Отклонился и ударил кулаком ему в лицо, сбрасывая гнев и ярость.
Понимал, что вымещаю на нем свою слабость, но если оставлю инцидент без ответа, они будут издеваться над Ниной до окончания школы.
Мне прилетело в ответ, как и ожидалось, но я был более натренирован и дисциплинирован, мог контролировать злость, так что, получив от меня под дых и в печень, Лекс успокоился, вскоре выдохся и поверженный остался лежать на земле.
Другие пацаны стояли в сторонке и ждали исхода, не вмешивались.
— Я ясно выразился? — холодно посмотрел на окровавленного Лекса.
Он сплюнул кровь на землю и ощерился.
— Предельно.
— Если кто Нину оскорбит или тронет, ответ передо мной держать будет. Всем ясно?
Парни закивали, не решаясь возразить, но мне стало легче. Больше ее никто не тронет.
Как только все ушли, успокоил дыхание и, наконец, обернулся к Топорковой.
Она успела встать и стояла какая-то бледная и потерянная. Обхватила себя руками и вся скукожилась, глядя на меня во все глаза.
И молчала. Как всегда, ни единого звука или слова.
Сцепив зубы, подошел ближе и заценил ее раненые колени.
— Ты, видимо, наказание мне свыше, да, Топоркова?
Поднял ее на руки, а она даже не сопротивлялась. Удивительно.
Стало приятно, что хотя бы помощь мою принимает. Видимо, совсем плоха.
Ее вид вызывал у меня болезненные спазмы в груди, которые я не мог игнорировать.
Близость ее тела и запах кружили голову и успокаивали пробужденного от драки зверя.
Попал ты, Глеб Иваныч. Уже просто от ее присутствия торкает.
И что мне с тобой делать, Нина Михайловна?
Всю душу вытрясла своим молчанием.
Глава 10
У Глеба сильные руки.
Первая мысль, которая пришла мне на ум.
Да и сам он весь крупный и фактурный. За таким, как за каменной стеной — ничего не страшно.
Он что-то говорил, видела это по двигающимся губам, но было мне так плохо, что сил ни на что нет.
Откинулась головой ему на плечо и прикрыла глаза. Впервые тишина для меня — благословение.
Глеб пах морским бризом, и это навевало на меня приятные воспоминания пляжа, моря и бушующих волн. Парфюм он подбирать умел, этого у него не отнять.
Очнулась,
Тронула его за плечо, чтобы обратил на меня внимание, и качнула головой.
— Что? — нахмурился, поворачивая ко мне лицо. Я, наконец, полноценно видела движение его губ.
Сглотнула и кивнула на пол, чтобы отпустил, но он не послушался, продолжил свой путь. Только подбросил мое тело слегка в воздухе, перехватывая поудобнее.
Ударила ладошкой по мужскому плечу, но он больше не смотрел на меня. Нацелился на медпункт, и был таков.
Пришлось мысленно попыхтеть и успокоиться, ведь совладать с его силой мне не удалось, и я всё также продолжала лежать на его руках. Пару раз на нашем пути встречались ученики, но мне хватило пары понимающих улыбок и сворачиваемых нам вслед голов, чтобы больше не обращать ни на кого внимания.
— Ох, что случилось? — воскликнула медсестра, как только мы оказались у нее на пороге.
Дородная женщина лет сорока, с добрым лицом и лучистыми глазами. Глеб что-то ответил, но я не видела. В это время удобно села на кушетку и только потом подняла глаза, наблюдая за их разговором.
— Ну-ка, детка, как тебя зовут? — спросили у меня, и я рукой потянулась к телефону Глеба.
Демидов сложил на груди руки и наблюдал за мной со скепсисом и иронией во взгляде.
Не знаю, какие мысли бродили в его голове, и почему он прицепился ко мне, но было некомфортно, хоть и приятно в душе.
Сердце ходило ходуном, а в груди всё сжималось. Придется ведь объясняться, почему я молчу, а мне этого так сильно не хотелось.
Двинула губами спасибо и кивнула ему на выход, надеясь, что он оставит нас с медсестрой наедине.
Но он остался стоять на месте, отказываясь покидать медпункт. Упертый. Как же бесит.
— Ау, — щелкнула перед моими глазами пальцами женщина, и я покраснела.
«Я вас не слышу», — напечатала на смартфоне.
— Тебя ударили? — пришла к ней мысль, и она озвучила ее вслух, но затем осеклась. — Ой, щас я тоже на телефоне напечатаю.
«Не надо. Я по губам читаю».
Женщина нахмурилась, а вот Глеб не видел моих сообщений, стоял чуть в отдалении и пока лишь догадывался о том, что происходит.
«Я упала и ободрала колени. Слух потеряла год назад».
Надеялась, что, получив интересующую ее информацию, вслух она ничего не скажет, и Демидов ничего не узнает, но всё произошло ровным счетом наоборот.
На ее лице сразу же возникла сочувствующая улыбка, глаза на мокром месте, будто трагедия произошла с ее дочерью, а не с посторонней девицей. У меня от напряжения свело скулы. Ненавидела жалость.