Босиком по стеклам
Шрифт:
Но разве я виновата, что все мои вещи воняют сыростью? Не будь они на чердаке…
Хватит, Нина, никаких оправданий!
Голос отца звучал в голове слово в слово.
Идти вниз и снова видеть идиллию за столом не хотелось, а путь к чердаку лежал через мою бывшую комнату.
Повернула голову влево. Вправо. Влево.
Выбор невелик.
Направилась в конец коридора, мимо новой мастерской.
Замедлила шаг прямо перед открытой дверью и с любопытством посмотрела внутрь.
Пара
Я ускорилась и остановилась в углу около лестницы. Прислонилась лбом к холодному окну и закрыла глаза. У меня совершенно ни на что не было сил.
Выдохнула, собравшись с силами, и развернулась в сторону лестницы. Отшатнулась. Рядом со мной стояли Глеб и Алиса.
— Дура больная! — прошипел мне Демидов и развернулся.
Сестра насмешливо постучала себе по губам и убежала следом за ним.
А я осталась обтекать, чувствуя, как подо мной шатается пол. Это мои коленки дрожали.
Картины были… Никакие. Как ни прискорбно осознавать, но именно про такие говорят — мазня.
— Ну как тебе? Учитель говорит, у меня талант.
О да. Уродовать прекрасное. Вслух я такого, конечно же, не сказал.
Наверное, стоило. Наверняка с нее просто деньги за курсы качают.
— Красиво.
Пожал плечами и не отрывался взглядом от холста. Вдруг увидит мое мнение в глазах. Не хочется девочке самооценку портить.
Еще наработает опыт. В конце концов, и я первые победы на турнирах начал приносить далеко не с первой игры.
— Ну всё же, а конкретнее? Какая часть тебе больше нравится? — никак Алиса не унималась.
Отделаться общей фразой не удалось.
Заскрежетал зубами и нацепил на лицо максимально милую улыбку. Девчонки обычно с ума по ней сходили.
— Красивый пустырь. Облака прям зачет, — кивнул с видом знатока.
— Это парк! — воскликнула. — Понятно. Значит, папа прав был, я криворукая и бесталанная.
Прикусил язык. Лучше бы смолчал.
— Я же говорил, не особо разбираюсь. От искусства далек.
Не помогло. Ее голова понуро опустилась, руки обхватили себя за талию. Похожа на обиженного, облитого водой щенка. Жалко ее как-то.
— Ну всё-всё. Может, ты в портретах хороша? Моя мама вот, например, натюрморты ненавидела. У нее они из ряда вон плохо выходили.
Погладил по плечу, надеясь, что Алиса не расплачется. Без понятия, что делать с девчачьими слезами.
— Правда? — посмотрела с надеждой.
Кивнул, хотя немного слукавил. Мама многое что рисовать
— А может, у тебя сохранились ее рисунки? Слышала, что она была талантливой художницей.
Поджал губы. Ну да, час назад считала, что рисует у меня бабка, а сейчас слухами апеллирует.
Надо пресечь ее надежды на корню. Еще не хватало, чтобы влюбилась в меня. Тогда отец окончательно насядет и даже ультиматум выдвинет.
— Слушай, Алиса, — отстранился, прерывая тактильный контакт. — Давай сразу договоримся. Мне брак не нужен. И если ты…
— Стой-стой. Мне тоже, — заголосила Алиса и выставила вперед ладони, размахивая ими из стороны в сторону. — Мой интерес сугубо творческий. Ты вообще не в моем вкусе, Глеб. Без обид.
Сморщилась, словно я прокаженный. Немного стало неприятно, но я тряхнул головой и облегченно выдохнул.
Моя паранойя начинает порядком беспокоить.
Успокойся, Глеб, не весь мир вокруг тебя вертится. Есть еще девчонки, которым ты не по нраву.
В этот момент боковым зрением увидел, как мимо комнаты проскользнула черная макушка. Нина. Вот он, мой шанс поговорить с ней наедине.
— Я отойду в уборную. Можешь не провожать, знаю, где тут что.
— Но я хотела тебе показать еще…
— Скоро вернусь! — крикнул и быстро вышел, чтобы не потерять Нину из виду.
Она не ушла далеко. Стояла в конце коридора и смотрела в окно.
Плечи ее напряжены, спина гордо выпрямлена.
Остановился в паре метров от нее и почесал затылок. Привет, Нина. Так начать разговор?
Блин. Она, наверное, услышала, как я подошел, и теперь смеется моему молчанию. Идиот. Открой уже свой рот.
— Давно не виделись, Нина.
Даже не обернулась.
— Я тебя чем-то обидел?
Провела пальцем по стеклу.
— Слушай, я завтра с парнями поговорю. Обижать тебя не будут.
В ответ — тишина.
Нервно провел по волосам. Ва-банк пойду.
— Кофту можешь не возвращать. Дарю.
Никакой реакции. Другие бы визжали от счастья, а Нина нос воротит.
— Твой телефон у меня. Хочешь получить его назад? Хотя бы посмотри на меня.
Унижение какое-то.
В груди запекло, и я потер ее рваными движениями. К горлу подкатил гнев, в глазах затуманило.
В этом я был похож на отца. Долго могу быть спокойным, но если взорвусь, то лучше всем отойти подальше, чтобы не быть сбитыми взрывной волной.
— Слушай, кончай уже в недотрогу играть! Я к тебе даже не подкатываю, Нина! — прорычал, еле сдерживаясь, чтобы не подойти и не развернуть ее насильно к себе.
Тихо, Глеб, тихо. Руки распускать — последнее дело.