Босиком по волнам
Шрифт:
Ну а в идеале после того, как оно прозвучит, надо сделать лицо крайне озабоченное, слегка напряжённое даже, сурово оглядеться по сторонам и произнести магические слова:
— Так, спокойно, спокойно. Сейчас разберёмся…
Готово, Небывалый остров обеспечен слухами на пару дней вперёд!
Уважаемый наставник Маки-Велли, на свою беду первым наткнувшийся на Сонного Ностру, умудрился выполнить абсолютно все пункты. А чтобы уж точно ни у кого в спальне младших учеников и сомнений не оставалось, что тайна важная — выслушав Ностру, Маки-Велли подхватил его под
Может, он подзабыл, каким сам был лет десять назад, а может, видение Ностры ему показалось важнее прочих соображений… но стоило ему исчезнуть за дверью, как спальня буквально взорвалась гомоном.
Ну как же! Большая беда! Айно утащило чудовище!.. А может, теперь уроки отменят, и в библиотеку можно будет книгу жутких легенд о «Летучем серпенте» и его проклятом капитане не возвращать?
— Ностра всё напутал, — важно заявил его лучший друг Чанхель, вытаскивая из-под подушки свёрток с земляными орехами. — То не чудовище из морских глубин, а сам «Летучий серпент» и был! — Засунув в рот орех, он слегка неразборчиво, но очень зловеще добавил: — И мшит он теперь к Приюту на фшех шфоих чёрных паруфах!
— Хорош жевать, завтрак скоро! — взвыла Тика, темноглазая девчонка на пару лет старше в ореоле жёстких, как плети морского винограда, кудряшек. — Беда на остров движется, а этот жуёт!
На Небывалый остров она попала не так давно, вытащенная Костомару откуда-то с Таричеса, из подземных лабораторий Ордена Механиков, — а потому вдвойне дорожила новым домом, где никто не заставлял сходить с ума, вглядываясь в суть запретных артефактов Предков.
— Завтрак будет скоро, а голодный я уже сейчас! — рассудительно возразил Чанхель и отправил в рот второй орех.
Заслышав, что Чанхель голоден, все как-то резко примолкли и подались в сторону, а Тика, пошарив по бесчисленному множеству кармашков, нашитых на её штаны, вытащила сладкий сухарь и мрачно сунула Чанхелю:
— Что ж ты сразу не сказал, что такой голодный, а?
С голодным Чанхелем дело никто иметь не хотел — все знали, чем это чревато.
— А я ещё не такой голодный… Шпашибо.
Тут вдалеке прозвучал долгожданный сигнал к завтраку, и все с облегчением ринулись в обеденный зал, где новость о том, что Сонному Ностре привиделся вещий сон, сулящий беды, проклятья и нашествие морских чудовищ с Границы Ада, помчалась по ученическим столам, как рой каменных пчёл.
Тем более что Айно — в самом что ни на есть прямом смысле легконогий парень, большой любитель долгих прогулок вокруг острова прям по волнам, — за завтраком отсутствовал, что с ним случалось, конечно, регулярно, но именно сегодня было воспринято всеми, как доказательство, что сон у Ностры взаправду вещий.
Сам Ностра, окончательно проснувшийся от всеобщего внимания, купался в лучах славы, а на все расспросы делал страшные глаза, уверяя, что-де пообещал лично самому Прохинде… то есть, уважаемому наставнику Маки-Велли никому ни словечка о случившемся не рассказывать.
Чанхель под шумок доедал порцию приятеля.
...Появившийся только к концу завтрака господин
— Это он специально так, — заявила Тика, ложкой раскручивая какой-то найденный в нижних туннелях Приюта механизм. Как выяснилось, если никто тебя насильно не заставляет вглядываться в суть артефактов, копаться в их устройстве становится куда интереснее. — Делает вид, что ничего не случилось, чтобы эту… панику не нагнетать. Мы же дети, а детей надо от такого беречь!
— А то что? — поинтересовался Чанхель, накладывая себе в кашу ещё варенья.
— А то от ваших перепуганных воплей стены Приюта обрушатся, недра развалятся, и остров потонет с концами! — радостно объявил Нино Близнец, подходя к столу младших учеников и взглядом заставляя тарелку Чанхеля отползти вбок, чтобы было удобней усесться на край стола.
Пятнадцатилетний Нино был длинноног, порывист, каштановые волосы стриг коротко и никогда не ходил один — на то он, собственно, и Близнец.
— Так, кто тут из вас Ностра, именуемый Сонным, ты, да? — на освобождённый Близнецом край стола уселась Нуна, столь же длинноногая, короткостриженая и лихая, разве что несколько более рыжая, чем братец. — Давай, рассказывай, чего ты там про нашего Айно-Прогульщика приснил?
— Так, это… господин наставник… не велел! — хлопнул честными-пречестными глазами Ностра.
Близнецы переглянулись.
— А за леденец? — коварно предложила Нуна. — Сама плавила!
И продемонстрировала насаженную на палочку фигурку чистейшего медового цвета. Вылитый кракен Нотты-Охранительницы — пасть раззявлена, щупальца во все стороны.
Ностра тяжко вздохнул.
— Но ведь не велел! — И самоотверженно, во имя великой дружбы, предложил: — Вы лучше Чанхеля спросите, он всё слышал, честно-честно!
— И Чанхеля спросим! — пообещала Нуна, помахивая кракеном-на-палочке. — Но нам твой сон нужен, а не этого проглота, ему, небось, вчерашние пирожки Мию-Мию всю ночь снились.
Чанхель отчётливо так, тоскливо сглотнул. Пирожки у хранительницы Приютских припасов выходили и впрямь отменные, главное только, чтобы Мию-Мию была в хорошем настроении, а то такое могла налепить — Номосу мало не покажется! Пирожки с потрохами ножезуба — ещё ладно, можно отплеваться тихонечко, в конце концов, а если со взрывающимися семенами имши?..
— Ну? Леденец хочешь — или сама сгрызу?
Ностра вздохнул и посмотрел на Чанхеля.
Чанхель вздохнул и посмотрел на Ностру.
— Два леденца, — наконец, потребовал Ностра. — И горсть засахаренных ягод анохи после ужина, я на кухне ви… то есть, сон мне на днях приснился вещий, что сегодня за ужином их дадут!
— Ну так вам дадут — вы и берите!
— Так мы возьмём, — заверил Чанхель. — Но у нас же всё сразу съедят — и на ночь ничего не останется…
— Вымогатели, — с восхищением произнесли близнецы хором, переглядываясь.