Босиком по звёздам

Доброхотова Мария

Глава 2, в которой Миетель становится Маргаритой

В тот год весна не радовала москвичей теплом. Наступило Первое мая, пора пикников, ароматных сочных шашлыков и огородов, а с низкого серого неба капал холодный дождь. Казалось, еще чуть-чуть, и капли сменятся снегом. В одном из городских парков, отчаянно зелёном в это время года, стоял молодой человек. На нём было коричневое драповое пальто, классические брюки и туфли из тонкой кожи. Парню было холодно,

кончики его ушей и носа покраснели, он втянул голову в плечи, но продолжал стоять. На лавочке позади него сидела девушка: идеально ровная спина, темные волосы рассыпаны по плечам, миловидное лицо застыло, словно маска, руки аккуратно сложены на коленях. Вот-вот юная богиня должна была пробудиться в новом теле, и Алекс изнывал от нетерпения и холода.

— Ах! — легкий вздох вырвался из её губ, и девушка ожила. Тело расслабилось, выражение лица стало осмысленным, хоть и испуганным. Она принялась оглядываться по сторонам, будто впервые видела и парк, и небо, и блестящие от дождя тропинки, и один Алекс знал, что так и было.

— Да пребудет с вами Вечность, сиятельная, — произнес он и легонько поклонился, положив руку на живот. Преклонения колен, земные поклоны и слёзы счастья прохожие бы не оценили, а то могли вовсе превратно истолковать.

— Где я? — слабым голосом спросила девушка.

— Вы в Филёвском парке. Меня зовут Алекс, и я здесь, чтобы помогать вам.

— Ты мой надсмотрщик? — нахмурилась она.

— О нет, что вы! Я надеюсь стать вашей правой рукой и защитником.

Совсем рядом раздалось громкое хлопанье крыльев, и на лавку сел огромный чёрный ворон. Он недобро скосил глаз на Алекса и мотнул головой.

— О, я смотрю, вам и фамильяра дали! Боги очень ценят вас, сиятельная.

— Конечно, я ведь Миетель, дочь Грома! — воскликнула девушка, и Алекс зашипел на неё:

— Тихо, тихо. Здесь не принято признаваться в божественности. И обязательно нужно подобрать вам новое имя. Можем сделать это на пути к вашему новому дому.

Он протянул ей руку ладонью вверх, широкую, ухоженную, загорелую. Протянул легко и учтиво, и Миетель вложила в неё пальчики, позволив помочь себе подняться. Она вдруг замерла, глядя на свою руку, а потом подняла лицо к ненастному небу и зажмурилась.

— Что это Алекс?

— Ох, простите меня! — он поспешил раскрыть большой черный зонт. — Это дождь. Я не люблю зонты, поэтому…

— Дождь, — повторила Миетель и улыбнулась, а потом тихо рассмеялась. — Дождь! Вот он какой.

— Да, но вам все равно лучше спрятаться от него. Я не знаю, может ли ваше тело болеть, поэтому вам нужно…

— Нет, пошли так, под дождём. Это такое странное чувство.

— Но ваше тело…

Но Миетель уже устремилась вперёд, легкая, как вечный туман, и Алексу ничего не оставалось, как поспешить за ней.

— Осторожно! — он в последний момент выдернул новую подопечную из-под колёс автомобиля, водитель которого от души нажал на клаксон.

— Машины! Я их видела оттуда, сверху. Какие они быстрые и блестящие!

— А ещё люди придумали светофоры. Ну,

чтобы умирать пореже, — Алекс указал на красный кружочек на другой стороне дороги и пешеходов, что ждали зелёный свет.

— Эти все люди такие же скучные, как ты? — спросила Миетель, заложив руки за спину и качаясь с носка на пятки.

— Я называю это “быть разумным”, — отозвался он, и богиня хихикнула.

Они шли по московским улочкам вдоль домов, желтых и розовых, зелёных и голубых, мимо высоких тяжёлых дверей, магазинчиков и кофеен под навесами, откуда пахло едой и кофе. Постепенно страх таял в глазах Миетель, сменяясь интересом, а затем и восторгом.

— Я могу войти в любую дверь и взять еду? — спрашивала она. — Я никогда не пробовала еды.

— Да. Но вам нужны деньги, — спокойно отвечал Алекс.

— Зачем? Я же богиня.

— Мне очень жаль, но люди в вас не верят. Даже не знают о вас, — ответил он, распахивая стеклянную дверь, ведущую на платформу метро. Миетель так и остановилась на месте.

— Как это — не знают? Звёзды же вот — над их головами!

— Проходите уже, девушка! — раздраженно прикрикнул какой-то мужчина, спешивший по своим невообразимо важным делам. Алекс сделал приглашающий жест, легко поклонившись, будто перед ними был дворец, а не станция, и она послушно вошла.

— Юхууууу! — вопила Миетель, бегая от одного края платформы до другой, в то время как мимо проезжали поезда. С неба все ещё капал дождик, люди стояли нахохлившиеся, как воробьи-переростки, и недобро глазели на полоумную, что носилась по растрескавшемуся покрытию. Пробегая в третий раз мимо Алекса, Миетель поскользнулась и под дружный испуганный вздох пассажиров чуть было не отправилась под колёса мчавшегося поезда, но Алекс уверенным движением подхватил её под спину и прижал к себе. От него пахло дождем и чем-то свежим, то ли мятой, то ли безгрешной душой.

— Человеческое тело очень хрупкое, берегите его, — заявил он всё с тем же скучающим видом. У него было простое лицо, совсем не такое, к каким привыкла Миетель. Боги были красивы, сияющи, от их вида захватывало дух. У Алекса же были правильные черты, мягкие, но четкие. Густые брови над грустными карими глазами, нос с широкой спинкой и тонкие губы. Тонкие морщинки вокруг рта говорили о том, что, наверное, когда-то он много улыбался.

— Девушка, вы в порядке?

— Надо быть осторожнее, вы чуть не упали!

— Вам не плохо? У меня есть карвалол. Где же он…

Люди подошли к ним, трогали Миетель, будто хотели убедиться, что она всё еще жива, причитали, качали головами, а одна старушка даже ругала, негромко, обеспокоенным тоном. Миетель их не слышала, словно они с ангелом были в отдельной вселенной.

— Но ты же мой ангел, — проговорила она, глядя Алексу в глаза. — Ты ведь спасёшь меня?

— Не нужно испытывать мои силы, сиятельная, — тот легко покачал головой и помог своей богине встать ровно. Люди вокруг успокоились, разошлись ждать другой поезд, который, судя по табло, должен был прибыть через минуту.