Босиком в Рай

Пыдык Максим

Во взгляде Кири блеснул огонёк, а во всей натуре заиграли живость и рвение. Он потёр руки и даже немного запрыгал на месте от нетерпения прибухнуть.

– Стаканы есть? – деловито полюбопытствовал Лёшик и безошибочно разглядел в лице Кирилла стремительную остановку всех процессов, словно они вдвоём только что разогнали мопед на максимум, а потом что-то наебнулось и двигатель разом заглох.

– Ладно, не понти. – самоуверенно махнул Лёшик и вышел.

В коридоре поезда оказалось свежо, если не сказать, что прохладно, как осенью. Выскочив из купе, Лёха почти лицом к лицу столкнулся со странным пассажиром.

Это был худощавый молодой мужчина. На пару сантиметров ниже Лёшика, но из-за высокого пучка чёрных несвежих волос на голове это особо не бросалось в глаза. Кожа серая от пыли, ветра и пота, как и у самого Лёши. Видно, не первый день в дороге. Словно бы дно океана, всё его спокойное и сдержанное лицо испещрено

глубокими морщинами памяти и событий. Отчетливые скулы плотно обтянуты, подбородок прячется под тонким слоем щетины. Глаза тёмные, мягкие, внимательно смотрят из-под густых бровей. Нос широкий, как у испанца. Поверх старой коричневой футболки толстовка с глубоким капюшоном, что надёжно защищает шею от ветра. Простые армейские штаны, следом потрёпанные и местами прохудившиеся кроссы Air Max. Меж ладоней скользит гитара. Классическая, без рисунков и наклеек. Строгая и сдержанная. Выточена из дерева, аж блестит на солнце. Методично и увлеченно полирует её тряпкой. Видно – влюблён в свой инструмент. Он для него больше, чем форма и струны – живая душа. Вот и не оскорбляет он её индивидуальность всякими дешёвым наклейками да фантиками. Каждая струна идеально отстроена, туго натянута на колки, готовая чистотой зазвенеть или внезапно лопнуть. Дерево уже утратило новизну и напиталось чувством, и передаёт каждым звуком спокойную тёплую энергию свою. Словно та часть исконного древа жизни отпечаталась в нём и теперь звучит. Гитарист, явно, слышит и видит всё, что вокруг, но не проявляет заинтересованности. Он в каком-то своём пространстве, как под куполом защищённый, и всё, что вокруг аккуратно обтекает его. Будто бы мир говорит: «Тише-тише, вот этого не раздавите, он нам сказал, что постоит в сторонке, давайте не будем его тревожить.» И он стоял, потасканный временем, но защищённый от многих невзгод. Реальность обтекала его плавно, а он сосредоточенно всё натирал свою гитару. Казалось, что он здесь, в жизни, только для того чтобы этим заниматься – до блеска полировать свою гитару. Лёшик даже подумал, умеет ли этот тип играть или так для бутафории взял. Присмотрелся повнимательней и как-то удивился – слишком уж был похож гитарист на него самого. У Лёши даже появилось на миг желание взять эту гитару в руки и сыграть так словно бы он умел это и чувствовал инструмент. Ощущая взгляд незнакомца, тот никак не изменил своих действий.

Тем временем, освежающим ветерком пронёсся по коридору озорной звон стаканов. Лёшик обернулся в стремительной надежде, что его поиски окончены и в ту же минуту забыл, зачем вышел в коридор. Наш путешественник замер и столько восторга читалось на его лице! Столько восхищения! Словно бы маленький мальчик увидел прекрасный тизер новенького Mass Effect^*. По обшарпанному полу соседнего вагона катила тележку с угощениями проводница. Высокая рослая женщина. Заметив её с запозданием, Лёшик смог разглядеть только крупную спину, совсем не женственные плечи и широкие бёдра. В волнующей синей форме РЖД и аккуратной красной шапочке, она катила свою тележку размеренно, неторопливо, с чувством глубочайшего достоинства и даже не обращала внимания на возню у окна. Но для Лёшика в этот бесконечный миг она стала звездой, что загорелась и светом своим озарила весь момент монотонного хода поезда. Лёшик был очарован и грезил о новой встрече. И так он засмотрелся, так замечтался и так очаровался, что даже забыл про стаканы. Прекрасный мираж, проводница поезда «*** – Москва» бесследно растворилась в следующем вагоне, а Лёша так и остался стоять, провожая её взглядом.

– Пфр!

Парень даже тряхнул головой и фыркнул, как лошадь. Протёр лицо руками, словно умываясь водой, чтобы протрезветь и наконец вернулся в реальность. Там гитарист по-прежнему невозмутимо работал тряпкой и не придавал большого внимания происходящему, хотя понимающе улыбался. Хотя и не сильно.

– Так, – Лёша постарался собраться с мыслями со второй попытки – Братка, миллион извинений, каюсь, засмотрелся на эту прекрасную леди. Подскажи, а может быть, кроме столь восхитительного инструмента, божественными звуками которого, я не сомневаюсь, ты излечил уже ни одну душу, у тебя найдётся абсолютно случайная, разумеется, пара стаканчиков для двух не то что бы скучающих, но предчувствующих приближение мушесонья путников? И если же ты изъявишь желание присоединиться к нашей не столь

^*Mass Effect – компьютерная игра, вышедшая в 2007 году.

содержательной, сколько удивляющей непредсказуемостью импровизации душ, беседе, то отказ вряд ли встретишь.

Вместо ответа гитарист устремил взор куда-то в окно.

Рощицы мелькали, деревья летели, облака бежали. Лицо его покрылось раздумьем. Шло время. Наконец, он кивнул. Аккуратно приоткрыл кофр, так словно было там, что лишнее для чужих глаз, и он старался не дать этому выскользнуть. Лёшик показательно отвернулся, мол, всё норм, я пока на дизайн вагона позалипаю. А вскоре стаканы юрко выпрыгнули наружу. Гитарист ловко подхватил их и с неизменным спокойствием протянул не то что бы скучающему путнику.

– Гран мерси! – изрёк Алексей, приложив ладонь к сердцу и склонив голову, после чего добавил – Хм, чем же бы мне отблагодарить твою отзывчивость на перепутье этих неприветливых мест…

Пошарил по карманам и к своему собственному удивлению извлёк оттуда пряник. Осмотрел его. Пряник как пряник. Обычный такой, видно, на станции ухватил у кого. Протёр коврижку рукавом рубахи, да и отдал спасителю.

– Извини, брат – всё, что есть. А ещё я лично обещаю, что мы поднимем си грациозные произведения стекольного искусства за твоё безграничное благоденствие.

Тот молча, со спокойной благодарностью принял обмен. Лицо его мало, что выражало.

– Может, всё-таки, к нам? – настойчиво уточнил Лёша – Мы повернём штурвал беседы в направлении любом, интересном парусу твоих мыслей. М?

По уже сложившейся традиции, вместо ответа гитарист посмотрел куда-то сквозь Лёшика. А потом возьми, да и заиграй страстную испанскую мелодию. И так легко запорхали его пальцы, так уверенно побежали по аккордам. Гитара вмиг ожила, чтобы рассказать целую историю, конечно же, о любви. Это была Laura Fygi — I Will Wait for You, но Лёшик того не знал.

Пересекая порог купе, он на мгновение нахмурился, как вспомнил что-то из какого-то далекого прошлого. Потом ещё раз внимательно посмотрел на исполнителя, словно пытаясь в нём узнать тот образ, который ему напоминал и гитарист, и эта мелодия. На миг даже показалось, будто себя он углядел в лице этого человека, но себя какого-то другого. Короче, тряхнул головой, мол, не, показалось. Мелодия продолжила укрывать вагон полотном нейлоновых струн. Громко. Слышно. Сильно.

2. ТРУДНЫЙ ГРАЖДАНИН

Оба подпили. Киря достиг того состояния, когда он уже был неуязвим и гордился каждым своим шагом. В самом прямом смысле.

– Зацени-зацени, как ногу ставлю. Я вот даже бухой если, как барелина стою. Тормозни меня гайвер, я по прямой линии пройду без бэ, чё-тень-ка!

Паясничал Кирилл, вышагивая по трясущемуся вагончику с широко раскинутыми руками, точно аист, готовящийся ко взлёту. Но всё-таки не взлетел, да и повалился мордой на койку, оставив заднюю часть туловища на полу. Устало простонал что-то в подушку, перебрался на кровать целиком и по-барски раскинулся. Посидел маленько, передохнул. Затем перевёл взгляд на потолок и ленивым тоном «золотого» ребёнка самодовольно протянул:

– А вообще, батя мой красавелла, конечно! Вот, жизнь-то, вот кора, а! Есть у неё чувство юмора, это стопудово!

Киря медлительно потянулся за колбасой. Основательно так откусил здоровый кусок и, солидно пережёвывая его, начал повествование. Лёшик с важной заинтересованностью устремил взгляд на попутчика, словно бы сейчас ему откроется секрет святейшего меню апостолов на вечернем приёме у Иисуса.

– Обыкновенный медик, да, ни имени, ни жены-дочки олигарха. Ну вот, что ему, казалось бы, светит? Прозябал бы на лечфаке, потом в поликлинике какой-нибудь корячился. Никто слыхом не слыхивал бы о нём. Под сраку лет – ЗП в двадцать пять косарей и клопов по койке давить? Казалось бы! – добавил интриги Кирилл, приподняв вверх палец – А как-то он, я без понятия ваще как, подвязался с правильными людьми. Ну, мож, подлечил кого… – призадумался – Или же наоборот помог с рогатым рандеву организовать, это уж кого волнует, правильно, да? И, по итогу, дали ему клинику, короче. А батя-то мой, не будь дроздом, начал ещё и по академической теме двигаться. Ну, там статейки всякие клепать в журналы нужные или диссертации строчить, я хз, если по чесноку. И прикинь, фортануло! – он звонко шлёпнул ладонью о ладонь, подскочил и уселся на краю кровати, корпусом склонившись к Лёшику – Батону моему место на кафедре! Вот кора, да? Сразу такую красную дорожку под жопу постелили, иди, типа, родной, к успеху! Я, ей Богу, до сих пор угораю, как это бате моему, полубандиту, дали место учёное. Видал, а – вертели мы всю эту Систему ихнюю! Ага! Братва рвётся к власти. – Киря рьяно вкинулся водкой и тут же зашелся кашлем, видно, не туда пошла – А потом тяжко нам стало.