Босиком за ветром
Шрифт:
Но в этот раз, соскочив с дерева, Славка громко воскликнула и сразу же осела на землю. Крис кинулся к ней и, опустившись на колени, взволнованно оглядел ноги.
– Стопу подвернула?
Славка вытянула вперёд босую грязную ногу, и он увидел причину.
– Гледичка?
– Гледичка, – подтвердила Славка.
Из её пятки торчал коричневый шип, обломанный у самого основания. Крис положил ногу Славки на своё колено, ласково погладил щиколотку и без предупреждения вынул иголку коварной гледичии. Славка ойкнула и дёрнула подбородком, указывая на край тропы.
–
Крис потянулся вперёд, не выпуская её ногу, и оторвал полосатый лист. Приложив к ранке, чуть подержал и немного сдвинул в сторону. Снова выступила капля крови, и он вернул подорожник на место.
– Это потому, что ты бродишь босиком, – нравоучительно заметил он.
Славка оперлась на руки и отклонилась назад.
– Это потому, что гледичка обиделась на оленя. Он обещал, что вернётся к ней, она ждала, укуталась в колючки, чтобы буки и грабы её не тронули, а олень не пришёл. Так она и стоит злая, колючая и одинокая. А не потому, что я босая.
Крис усмехнулся.
– А как будет на языке индейцев босоногая?
Славка задумалась, подняла лицо вверх и долго рассматривала небесные кляксы в зелёной листве. Крис уже устал ждать ответ, но она уставилась на него своим немигающим взглядом и сказала:
– Шиатид.
– Прикольно звучит, Шиатид. Тебе нравится?
– Нравится, – она спрятала взгляд, но улыбку не сумела.
Крис встал, помог Славке подняться.
– Идти сможешь?
Она попробовала наступить на ногу, скривилась, но сказала уверенно:
– Смогу, – привстав на носочки, сделала несколько шагов. – Давай к долине лотосов, там моя лодка. Пока не стемнело, успеем посмотреть на кувшинки.
Уже на поляне Крис удивлённо оглядел жёлтые и белые цветки, дрейфующие по Капиляпе, и уточнил:
– Кувшинки? А почему тогда долина лотосов?
Славка села, одну ногу вытянула, а другую закинула на колено и оглядела повреждённую пятку. Потыкала в запёкшуюся ранку и удовлетворённо улыбнулась.
– Тут и лотосы есть, но они ещё не цветут. А кувшинки уже. Вот эти остроконечные цветочки они и есть, а лотосы розовые и на воде не плавают. Да и листья у них другие.
Крис оглядел часть заводи с цветущими кувшинками, действительно рассмотрел гладкие глянцевые бляшки. А вот торчащие над водой листья имели зубчатую кайму и матовую, словно присыпанную пылью поверхность, капли воды на мучнисто-пыльных листья блестели как драгоценные камни.
– Ты столько всего знаешь. Тебе точно нужно на биофак поступать.
– А ты куда будешь поступать?
Крис пожал плечами:
– Ещё не думал, – до расставания родителей он хотел стать кинологом или каскадёром, но мечты выцвели, и сейчас он не мог нащупать в себе хоть что-то определённое. За мыслями о разводе потянулись воспоминания о первом лете в Старолисовской. – Ты так и не сказала, зачем мы целыми днями обдирали крапиву?
Славка не удивилась вопросу.
– Я говорила: для пряжи. Хотела сплести рубашки братьям-лебедям.
– Серьёзно? Как у Андерсена? Я же несколько раз это говорил, а ты злилась.
Славка нащупала в траве камень и забросила в воду.
– Потому и злилась, что
– Прости. Я нечаянно.
Снова замолчали. Какое-то время разглядывали тёмную воду Капиляпы и даже не заметили, как кувшинки попрятались в реке. Славка поднялась и пошла вдоль берега к вытянутой на пологий склон лодке. Когда она забралась внутрь, Крис толкнул лодку и в последний момент тоже в неё запрыгнул.
Славка хмыкнула:
– Уже поздно.
Крис не ответил, взялся за весла. На середине реки Славка остановила его руки и оглядела застывшую воду. В ней отражались пока ещё редкие звезды и большая розовая луна. Крис никак не мог привыкнуть, что в деревне ночь подкрадывается незаметно, а потом просто проглатывает день. Ни фонарей, ни светящихся вывесок, только мерцающие светлячки, зеленоватые гнилушки и яркие звезды.
Славка развернула весла вдоль бортов и сползла на дно лодки. Потянула Криса за футболку, заставляя лечь рядом. Он кое-как уместился на жёсткой поверхности и вытянул ноги поверх скамейки. Она не объяснила, но он понял, что она показывает ему ночное небо.
Вытянув руку, она указывала пальцем то на одну, то на другую звезду, будто касаясь их. Луну погладила ладонью и снова растопырила пальцы. Крис тоже поднял руку, сделал вид, что хватает звезду, а потом отпускает на волю. Славка резко вдохнула и затаилась, выдохнула, когда он освободил звезду.
– Смотри, Чишига.
– Кто?
Славка взяла руку Криса и, оттопырив его указательный палец, направила на ту часть неба, где из звёзд вырисовывался неровный крест.
– Чишига.
– А, лебедь, – вспомнил Крис официальное название созвездия, теперь он взял Славку за запястье и указал её рукой на большую медведицу. – Это кто?
– Бааххаджи.
Он вздохнул и отпустил её руку.
– Всё, больше я не помню. Где-то есть Кассиопея, но не знаю, видно ли её в июне.
Славка придвинулась ближе, легла головой на его плечо и обхватила поперёк груди. Пышные волосы защекотали его подбородок и щёку, но он не отклонился и не обнял в ответ. За этот месяц она обнимала его бессчётное число раз, дурачась, запрыгивала на спину, поправляла его взъерошенную чёлку и разглаживала пальцем складку между бровей. Она постоянно его касалась, даже в обычных разговорах, будто таким образом доносила то, что не могла вложить в слова. Она всегда первая брала его за руку и даже целовала в щёку. Но именно сейчас Крис почувствовал в её прикосновении нежность и острую нужду в ответной ласке. Он растерялся и начал болтать громче и быстрее:
– А луна какая, смотри? Почему она розовая? Румяная шайба. И звёзд рядом с ней почти нет…
Он говорил без остановки, о звёздах, о небе, о кувшинках и о беспородном щенке бабы Любы. Славка молчала и дышала ровно, он даже решил, что она уснула, и тихонько позвал:
– Шиатид?
Она не откликнулась, но он почувствовал, что она улыбнулась и придвинулась ближе, касаясь губами его плеча, попросила:
– Скажи ещё раз.
– Шиатид, – послушно повторил Крис.
– И ты Шиатид.