Босоногий друг
Шрифт:
– Спасибо, - выдавила я, почему-то представляя себя, хватающуюся за тонкий ствол дерева, в окружении волков и медведей. Какая же глупая выйдет смерть – меня просто сожрут!
– Ладно, давай приводить тебя в божеский вид, - печально вздохнула Ларивина, оглядывая меня то ли осуждающим, то ли обреченным взглядом. – Снимай одежду, забирайся под одеяло. К завтрашнему дню она будет постирана и зашита.
– Вы хотите постирать мою одежду? – Я недоуменно уставилась на женщину.
– Да.
– Сами?
– Конечно,
– Нет уж. – Я обхватила себя руками, словно боялась, что одежду могут содрать силой. – Вы и так для меня слишком много сделали. Я сама постираю, только покажите где. И… как.
Ларивина в ответ лишь снисходительно усмехнулась.
– Не глупи. Я постираю.
– Нет! Я могу сама, просто никогда этого не делала… но я очень быстро научусь! Пожалуйста, я и так чувствую себя обязанной по гроб жизни, а тут еще и вещи свои на вас сваливаю. Я сама их порвала и испачкала, значит, сама постираю и зашью!
– Как, говоришь, тебя зовут? – неожиданно спросила Ларивина.
– Даня.
– Даня, послушай, я понимаю, что ты чувствуешь себя обязанной перед нами за спасенную жизнь. Но это не так. Ты ничего нам не должна. Мы сделали это не из желания заполучить какую-то выгоду, мы спасли тебя потому, что просто не могли не спасти. И я очень рада, что ты чувствуешь вину и стыд, ведь так определяется человек – не за свои слова, а за свои чувства. Но, право, не стоит.
– Стоит, - упрямо стояла на своем я, - вы не должны этого делать для меня.
– Поверь, если бы я могла, то позволила бы тебе самой и постирать и зашить свою одежду, но я не могу.
– Почему?
– У меня нет для тебя запасных вещей. Неужели хочешь стирать свою одежду голой?
– Э-э-э… - смутилась я. Нет, такого мне конечно не хотелось. – Вам точно не трудно будет?
– Само собой - нет.
– Если хотите, я могу помочь! Не постирать, так приготовить что-нибудь.
– Голой? – с улыбкой спросила Ларивина.
Я тяжело вздохнула. Мне ничего не оставалось, как согласиться, чтобы за мной снова поухаживали.
Это было неправильно. Внутри всё смешалось – и гнев, и стыд, и смущение, и, возможно, еще что-то. Было такое чувство, словно я села этому племени на шею, ножки свесила, и теперь помыкаю этими добрыми людьми, как хочу. Стало скверно из-за того, что они проявляют ко мне больше заботы, чем я того заслуживаю. И вообще, знали бы они, что сделала та, кого они спасли… может, и хорошо, что не знают.
Я стянула свитер, лосины и сапоги. Последние Ларивина обещала отнести к костру, потому как при детальном рассмотрении выяснилось, что воды в них хватит, чтобы напоить все племя.
Когда вся одежда была отдана в надежные руки Ларивины, я быстренько забралась под одеяло, чувствуя, как кожа покрывается мелкими мурашками. Еще и одеяло такое холодное, не прогревшееся. Меня пробила мелкая дрожь.
– Спи, завтра будет трудный день.
– Чем трудный? – удивилась
– Завтра отправляемся в путь.
– Как в путь?! В какой путь? Завтра?
Ларивина снисходительно улыбнулась.
– А ты думала, мы всю жизнь тут проведем?
– Нет, просто… - Я огорошено посмотрела в потолок. – Это неожиданно. Быстро очень.
– Если не готова продолжать с нами путь, никто тебя силком тащить не станет.
– Я знаю… но мне подумать надо, - виновато ответила я и отвернулась к стенке шатра. Не хотелось, чтобы последовали вопросы, на которые у меня – совершенно точно – не было ответов.
Спустя несколько мгновений женщина вышла на улицу.
Повисла тишина, нарушаемая лишь унылыми завываниями ветра. И то, всё это было снаружи, а тут, в шатре, казалось каким-то далеким, ненастоящим.
Раньше мне казалось, что в жизни много сложностей. Сложно встать рано утром, когда хочется поспать подольше. Сложно приняться за какое-то важное дело, когда душа просит веселья. Сложно объяснить своей маме, почему ты не любишь носить платья… да мало ли этих «сложно»?! Но на самом деле всё это легко.
По-настоящему сложно сделать только одно - выбор. Решиться на что-то. Взять на себя ответственность. Вот это действительно сложно.
Я тихо выдохнула, наблюдая, как в синеватом свете теплый пар растворяется в воздухе. С каждым днем на улице становилось все холоднее и холоднее. Я еще сильнее закуталась в одеяло и свернулась калачиком.
Жалко, что у меня под боком не было старенького дедушки, который мог наставить на путь истинный и посоветовать, что делать. У меня была только я и моя дырявая голова. Что делать дальше, мы с ней не имели ни малейшего понятия.
В конце концов, устав размышлять, я просто уснула, надеясь, что утром смогу что-нибудь придумать.
И действительно, наутро голова просветлела и наполнилась новыми бредовыми мыслями. Я вдруг подумала, что неправильно вела себя с демоном. Пыталась заставить его отменить договор, хотя прекрасно понимала, что шансы равны нулю. А вот о том, что Велизар – мой единственный источник информации, я, естественно, подумать не удосужилась.
Зато сейчас решила исправить это нелепое недоразумение.
Нужно еще раз поговорить с демоном. Но теперь уже без всяких истеричных восклицаний, четко и слажено, как и положено нормальному человеку. Я вытащу из него сведения о договоре, чего бы мне это ни стоило!
Выбираться из-под теплого одеяла было тяжело. Холод мой организм просто терпеть не мог. Кое-как завернувшись в одеяло, я прошлепала до веревок, где висела моя одежда. Быстренько ее надела, стараясь не разбудить остальных спящих людей.
На лосинах виднелись швы от ниток. Свитер после стирки еще не совсем просох, и я чуть не застонала от огорчения. Не трудно было представить, какие незабываемые ощущения меня посетят от пробирающего до костей ветра.