Босоногий друг
Шрифт:
Некстати вспомнилось, как легко было дома. Я даже не думала никогда о деньгах, просто потому, что они всегда были. Не припомню такого, чтобы мне захотелось чего-то необычного, и родители могли сказать: «прости, но у нас нет денег».
Под напором грустных мыслей я заказала самое примитивное, что можно было выбрать из всего перечня блюд, и уставилась на стену, ожидая заказа. Ждала, на удивление, недолго. Видимо, утренняя сонливость посетителей благоприятно сказывается на рабочем настроении служащих.
Еду – картошку с котлетой – мне выдали на подносе. На него же с трудом влезли три кружки чая. Со всем этим
Мысленно посылая разнообразные проклятья служанке, я, с трудом разглядывая ступеньки, то поднимая, то опуская поднос, кое-как всё же поднялась. И тут же наткнулась на странную вывеску на одной из стен трактира.
Я остановилась, вчиталась.
На листовке говорилось, что сейчас в городе проходит королевский турнир. Потом шло перечисление всех категорий состязаний, а также божественная приписка: выигравший получает сто золотых. Не успела я обрадоваться, как тут же прочитала еще одну – уже дьявольскую – приписку: в турнире имеют право участвовать только представители высшей знати, передающие свой титул не менее трёх поколений подряд. Естественно, всё это должно быть не на словах, а только с предъявлением титульной грамоты.
Моему разочарованию не было предела.
Нет, как представитель королевской семьи мне можно было примоститься рядом с самим королем Второго Королевства.
Вот только грамоты у меня не было, а значит, если и примощусь у короля, то только в ногах, протирая его блестящие туфли.
Эх.
Я вздохнула и раздосадованная отправилась в комнату. Открыв дверь, обнаружила, что парни уже встали. Вернее, кровати были пусты, а парней в поле зрения вообще не наблюдалось.
Поставив поднос на тумбочку, я уселась на не застеленную кровать и принялась ждать. В душевой слышалось журчание воды, значит, кто-то из этих двоих точно был там. Вопрос: где был второй? Не оба же они там засели!
Прошло пятнадцать минут, в течение которых я жалостливо поглядывала на остывающую еду. Начинать есть без особо чистоплотных парней было как-то неудобно, но это ничуть не мешало мне их проклинать всеми известными способами. Хоть бы один из них вышел, тогда было бы хоть не так стыдно есть в одиночку!
Но мои проклятья игнорировались Небесами самым наглым образом. В конце концов я не выдержала, взяла чай и глотнула немного.
В этот момент дверь в ванную комнату загадочно открылась.
Помню, как-то мы с Эдди пародировали особо впечатлительных девиц. Набирали в рот воды, а потом изображали удивление и плевались этой водой, словно какая-то пробка вылетала. Для меня это выглядело забавно и нелепо. Не верилось мне, что кто-то может так выплюнуть воду от удивления.
А зря.
Мой отпитый чай разлетелся брызгами по комнате, не забыв уделить внимание и моей одежде. Вдыхая воздух, я умудрилась подавиться и закашляться так, словно мне в глотку кто-то засунул дубинку, мешающую дышать. Отчаянная попытка не задохнуться заставила меня нелепо стучать по собственной груди, в надежде не умереть. Ну, хотя бы не так. На глазах выступили слезы, щеки горели так, что на них вполне можно было сварганить яичницу. Если бы не Нейт, заботливо подавший мне все ту же кружку злосчастного чая, я бы, наверное, умерла.
Но нет. Откашлялась где-то только через две минуты и уже полной
Судя по тому, что на мое предсмертное кряхтение никто не сбежался, в ванной Нейт был один.
Второй раз посмотреть на парня меня заставило только любопытство, потому что то, что я увидела в первый, вполне можно было списать на галлюцинацию.
И снова нет. Не галлюцинация.
Передо мной больше не было никакого двенадцатилетнего худого и щуплого мальчишки. Передо мной стоял нормальный – даже слишком нормальный! – парень. Никаких костей, выпирающих из-под кожи. В нём больше не было ничего, что можно было бы приписать к характеристике зомби.
Теперь я с уверенностью дала бы ему не то что восемнадцать, а все двадцать лет.
Ещё недавно бывшие окостенелыми палками руки обросли кожей и мышцами. Причем такими мышцами, словно парень уже давным-давно мечом поигрывал… как говорил мой папа: «а мясцо-то на руках наросло!». Причем это не было чем-то прямо запредельно красивым, или таким широким и большим, на что можно было сразу сказать: «вот это мужчина!». Нет. Но было очень непривычно. В росте парень тоже вытянулся и стал еще выше, чем был. Встань я сейчас с кровати и подойди к нему вплотную, то точно умру от «комплекса коротышки». Волосы… волосы вроде не изменились. Зато лицо стало совсем другое. Больше не было на нем отпечатка двенадцатилетнего ребенка. Передо мной стоял даже не парень, а мужчина. Довольно крупный подбородок с ямочкой посередине. Объемные губы. Красивый, орлиный нос. В профиль смотрелось завораживающе. Мне даже не верилось, что бывают такие прямые носы. И глаза у него были просто невероятные. Зелёные. В обрамлении чёрных густых ресниц.
Во мне тут же всколыхнулась зависть. Всегда хотела себе зелёные глаза и густые чёрные ресницы. А достались мне серые, можно сказать вообще без ресниц. Так, три волосика на глаз.
А еще… вообще-то я не хотела туда смотреть. Это вообще считается неприличным среди нормальных и интеллигентных людей, и тем более – принцесс. Но Нейт сам встал передо мной в одном полотенце, так что мой глаз сам дернулся. У парня проглядывались кубики на животе!
Лицезрев эту прелесть, я резко подняла взгляд, и сделала вид, что ничего не видела.
– Ты в порядке? – спросили меня только-только «сломавшимся» голосом.
Помню, как «ломался» голос у Эдди. Я тогда ходила и гадко хихикала над ним, что с таким голосом только разбойников по ночам пугать.
А теперь стало как-то совсем не смешно.
– Ыгы, - смущенно выдавила я, и чтобы скрыть насколько мне неловко, быстро присосалась к кружке с чаем.
– О, ты еду принесла? Здорово. А то я просыпаюсь, а вас обоих нет.
– Гервика тоже? – тупо спросила я, словно не поняв значения слова «обоих».
– Ага.
Нейт повернулся ко мне спиной, чтобы откинуть одеяло с противоположной кровати и удобно сесть. Я вытянула губы трубочкой и почему-то резко расширившимися глазами уставилась в пол. Спина у парня была… кхе, милой. С родинкой. С двумя даже.
Объект моего смущения уселся на кровать, взял себе на колени одну из тарелок и принялся есть.
Я же не шелохнулась. Сидела и разглядывала в руках пустую чашку.
– Как ты себя чувствуешь? – спросила как можно более нейтральным тоном, стараясь сохранить на лице полную безмятежность.