Босоногий друг

Вернер Анастасия

Я выползла из ненавистной кареты, блаженно втянула ртом свежий воздух. И встретилась с неодобрительным взглядом мамы. Ну, теперь-то что? Принцессы не должны дышать?

– Идём, Даня. Слуги уже накрыли стол.

Лучше бы они этого не делали.

Худший ужин в моей жизни. Никогда ещё между нами не было такого напряжения. Даже папа вместо того, чтобы рассказывать свои любимые несмешные шутки про охоту, сидел и уныло перемешивал похлёбку.

Мама держалась достойно. Как всегда. Спина идеально прямая, подбородок чуть

задран вверх, суп черпает маленькими порциями. И, главное – суровый взгляд, не одобряющий мою скукожившуюся позу и меланхоличное вождение ложкой по краям тарелки.

Наконец, она не выдержала. Раздражённо положила свои столовые приборы, из-за чего послышался лязг, словно вопящее напоминание – «твоя мама очень расстроена из-за того, что у неё такая дочь».

– Даня, нам нужно серьёзно поговорить.

– Ага, – уныло отозвалась я.

– Выпрямись! Принцесса не должна сидеть, как обезьяна!

Я с тяжёлым вздохом исполнила прось… приказ. Мама же.

– Так вот, – с достоинством королевы продолжила моя родительница. – Даня, дорогая, ты уже достаточно взрослая девочка, чтобы принимать серьёзные решения.

Я удивлённо приподняла бровь. Подобные слова из её уст означали приближение неприятностей. Чувствует мой затылок, не к добру она завела этот разговор…

– Мам…

– Не перебивай! Даня, – вздохнула мама, – тебе следует быть более сдержанной, ведь в будущем ты станешь королевой. Так вот, о чём я говорю: дорогая, ты взрослая девушка, вполне самостоятельная. Ты уже должна понимать, что за некоторые твои поступки тень может лечь на всё наше Королевство. В своё время я была такой же, как ты…

– Сильно в этом сомневаюсь, – буркнула я, опираясь щекой о кулак.

– Даня! – возмутилась мама и глубоко вдохнула, призывая себя к спокойствию. – Я только хочу сказать, что тебе в формировании твоей личности нужна опора, понимаешь?

– Нет, – насторожилась я.

– Опора нужна любой женщине. И эта опора всегда проявляется в сильном, надёжном мужском плече.

Ой-ёй…

– Пап! – обратилась я к своему молчаливому родственнику. – Что мама хочет сказать?!

Папа поперхнулся и затравлено посмотрел на маму.

– Ну… это… ты… в общем, я… мы решили… что тебе будет лучше, если…

– Пап! Мам! Что всё это значит? Что вы хотите мне сказать?

Мама вздохнула и подарила мне снисходительную улыбку.

– Дорогая, мы решили, что тебе пора выйти замуж. Выбор пары произойдёт в день твоего восемнадцатилетия.

Глава 2

Я медленно, очень-очень медленно поднесла руку к уху и совершенно неэстетичным движением прочистила его.

Мама незамедлительно скривилась и укоризненно пожурила:

– Даня! Не веди себя, как торговка на рынке!

– Мам… – хрипло выдавила я. – Мне просто послышалось, что вы решили выдать меня замуж.

–

Тебе не послышалось. – Ответ вышел настолько сухим и безэмоциональным, что меня пробила дрожь.

Я уставилась на родителей немигающим взглядом. Папа сочувствующе покачал головой и вновь принялся уныло помешивать свою похлёбку. С ним у нас отношения всегда были чуть проще, чем с мамой. Может, он меня и не слишком понимал, но хотя бы не осуждал.

– А моего мнения никто не хочет узнать?! – так резко гаркнула я, что служанка, разливающая вино по бокалам, испуганно вздрогнула и пролила немного на стол.

– Дорогая, не повышай тона.

– Не повышай тона?! – Я задохнулась от возмущения. – Что?! Да вы вообще себя слышите?! Замуж?! Вы с ума сошли?!

– Даня, будь терпимее, – холодно ответила мне мама. Она, похоже, даже не понимала, что сейчас происходит. И насколько это серьёзно.

– Ну конечно! Будь терпимее! Вы фактически кандалы на меня надеваете, и всё, что ты можешь мне сказать, – это «будь терпимее»?! Да что ж ты за мать такая?!

– Как ты смеешь! – оскорблёно уставилась на меня родительница. – Это что ещё за дерзости, юная леди?

– У меня дерзости?! Да вы на себя посмотрите! Это чья судьба, моя или твоя, мам?! Кому жить-то дальше с этим мужем?!

– Даня. – Мама поджала губы, сдерживаясь изо всех сил. Как же я ненавижу эту её манеру прятать все эмоции в себе. Будь она хоть немного вспыльчивее, и вся посуда уже разлетелась бы вдребезги. – Так будет лучше для тебя. Мы думаем о твоём будущем.

– Ма-а-ам! – мученически воскликнула я. – Это не то будущее, которое я себе хочу! Да что угодно со мной сделайте! Посадите под домашний арест, спрячьте в тюрьме, заморите голодом… но только не замуж!

– Чем плоха перспектива найти себе достойного мужа? – Мама изящно выгнула бровь.

– Что значит «перспектива»? То есть вы думаете, что по-другому такую простушку, как я замуж не позовут?!

– Нет, конечно, нет. Вечно ты коверкаешь каждое наше слово, – тяжело вздохнула мама.

Но я вдруг почувствовала ком в горле. Он возник совершенно неожиданно, и, наверное, одновременно с ним в моём взгляде отразилась невероятная обида. Потому что на долю секунды, когда мама потеряла контроль над своими эмоциями, я поняла, что именно так она и считает.

О нормальном замужестве не может быть и речи.

У меня нет блестящей красоты Виктории, благодаря которой прекрасный (или не очень) принц смог бы закрыть глаза на мои недостатки. Я невоспитанная хабалка, что в корне перерубает мамину надежду на то, что она сможет пристроить свою нерадивую дочь не то что в хорошие руки, а вообще хоть в какие-нибудь.

– Вот значит как, – не пытаясь скрыть боль и обиду, выдавила я. – Неужели я настолько не оправдала ожиданий, что даже собственная мать не верит в меня?