Босс для подруги

Фокс Кира

— Сегодня. Через час. Не придешь — приеду к тебе.

И вешает трубку. Вздыхаю и собираюсь на выход. Глеб упрямый — правда ведь приедет. Достанет адрес и приедет. Поэтому ровно через час подхожу к воротам парка, в котором мы частенько гуляли после пар.

— Наташка! — широко улыбается друг, подходя ко мне, а затем крепко обнимает. — Рад, что написала мне. Уже и не надеялся…

— Да я и сама рада, — улыбаюсь в ответ.

— Ну, пойдем, расскажешь про свою печаль, — уверенно уводит меня внутрь мужчина.

— Печаль? — пытаюсь косить

под дурочку.

— Печаль, печаль, — повторяет он. — Думала, я не пойму? Мы с тобой сколько знакомы?

— Давно.

— Вот именно. Так что давай, помнишь, как раньше? Чтоб стало легче и понятнее жить.

От таких простых, незатейливых слов мне становится легче дышать. Потому что рядом есть кто-то, кому не все равно. А я, кажется, уже и отвыкла от такого.

Мы неторопливо идем по парку. Время от времени нам попадаются навстречу либо влюбленные парочки, гуляющие за ручку, либо молодые мамочки с колясками. А я рассказываю другу все, как есть, — про эксперимент подруги, про знакомство с Матвеем, про Андрея, с которым мне почти все время неловко, про странные, недопустимые мысли о моем бородатом боссе. И даже про последний разговор с подругой. С каждым словом я чувствую, что мне становится проще, легче, свободнее. Вряд ли Глеб сможет мне чем — то по-настоящему помочь. Но то, что у меня есть возможность просто высказать свои мысли, переживания и опасения, — это уже немало.

— Да, дела, — протягивает Мазилин, когда я наконец замолкаю. — Но знаешь, что я скажу? — вопросительно смотрю на него. — Если тебе некомфортно с человеком — ни к чему ломать себя под чьи-то рамки и общепринятые нормы.

— Я понимаю, но. — беспомощно замолкаю на полуслове. — Мне двадцать восемь, Глеб. Как бы я ни храбрилась, Светка права во многом.

— И кстати, о ней, — кривится парень. — Будь он действительно твоей подругой, не стала бы говорить подобное.

— Она просто так выражает свою заботу, — пытаюсь защитить Морозову.

— Ты всегда была слишком мягкой, — неодобрительно качает он головой. — Нельзя так, Наташ. Я бы держался подальше от такой подруги.

А мне и ответить-то нечего на это. Потому что слова Глеба попадают в цель — туда, где уже давно копятся мысли о том же, но я малодушно прячу их подальше, раз за разом оправдывая поступки Светланы.

— И вообще — у меня есть к тебе предложение, — вдруг заявляет мужчина.

— Предложение? — в груди царапает от того, что совсем недавно мне подобные слова говорил совсем другой человек. С бородой и карими глазами.

— Да. Предлагаю создать запасной план.

— План чего?

— Устройства личной жизни, конечно.

— Ты о чем вообще? — осторожно уточняю я. Не уверена, что готова снова принять участие в договорном свидании.

— Давай, если до тридцати лет не устроим свою личную жизнь, то поженимся с тобой.

Я даже останавливаюсь на месте от неожиданности.

— Чего?

— А что такого? — как ни в чем не бывало спрашивает Глеб. — Мы с тобой давно знакомы, симпатичны

друг другу. И даже целовались пару раз. — Тут он еще и хитро подмигивает.

— По-твоему, этого достаточно, чтобы создать семью, родить детей?

— Ты удивишься, но порой достаточно и гораздо меньшего, — вздыхает он.

— Но разве ты не… — замолкаю, подбирая слово.

— Не что?

— Не в отношениях?

— Тоже не складывается, — разводит руками Мазилин.

— Ты ведь не серьезно насчет пожениться? — спрашиваю с замиранием сердца. Почему-то мне кажется, что скажи он это тогда, во время учебы, я бы преданно ждала его все эти годы.

— Серьезно, Наташ. Если ты сама будешь не против.

— Но почему? — сконфуженно смотрю на него. Не ожидала от него подобного, когда собиралась на встречу.

— Я уже объяснил — нам хорошо вместе, мы доверяем друг другу, дружим.

— Но как же любовь?

— А разве ее у нас нет?

Я, честно говоря, теряюсь от его слов. Глеб в чем-то прав. Ведь любовь бывает разная.

— Когда-то я была в тебя влюблена, — признаюсь с улыбкой.

Знаю, — кивает он.

— Так ты знал? — изумленно ахаю в ответ. Я-то была уверена, что отлично скрываю зародившиеся чувства.

— Знал, Наташ. Но посчитал, что то доверие и дружба, которые у нас были, куда важнее пары недель в одной постели. Я не хотел тебя потерять, а на что-то серьезно не был готов в то время.

Вот уж точно — сегодня какой-то день откровений.

— То есть получается, ты все время знал… — повторяю скорее для себя, чтобы до конца осознать новые факты.

— Я любил тебя. Но не так, как стоило бы. Я был молодым, глупым мальчишкой.

От понимания глубины его признания в глазах начинает щипать, и я делаю глубокий вдох, чтобы сдержаться и не разреветься прямо перед Глебом. Потом, дома, я обязательно поплачу, выпущу эмоции, которые невольно рождаются во мне сейчас.

— Эй, ты чего? — притягивает меня к себе друг. — Не вздумай расстраиваться из-за этого. Я просто хотел сказать, что ценил тебя уже тогда. И ценю до сих пор. Конечно, общение наше из-за расстояния стало далеко не таким, как раньше, но я не забыл мою Наташку.

— Прекрати, — прошу его. — А то я правда разрыдаюсь тут от переизбытка чувств! — утыкаюсь лбом ему в плечо, чтобы скрыть следы своих эмоций.

— Ты, кстати, не ответила, — напоминает он.

— На что?

— На мое предложение. Или я тебе не настолько мил?

Слышу в его голосе улыбку. Отстраняюсь — и точно. Улыбается — широко и по-доброму. Мой любимый лучший друг Глеб.

— Хорошо, убедил.

— Отлично! — радуется он. — Тогда, может, вспомним и попрактикуемся в поцелуях? — спрашивает он, поиграв бровями.

— Что?!

— А хотя ты права — оставим это до первой брачной ночи, — очень серьезно говорит мужчина. — Но не думай, что я позволю так легко заполучить себя и отвести в ЗАГС. Тебе придется приглашать меня на свидания и кормить вкусным мороженым.